Александр Черченко - Сказание о системном администраторе

Образно говоря, шесть Великих Судей сжимают в руке Меч Творческого Прогресса и следят, чтобы он не притупился. Когда же приходит момент нанесения удара, на сцене мира возникает Первый Исполнитель. Благодаря Д-2, удается проделывать такие акции, такие трюки, что самым продвинутым разведкам самых развитых государств приходиться лишь разводить руками. По виду, Группа напоминает некую тайную, научно-религиозную секту, берущую свое начало еще со времен Пифагора. Оттуда же, вероятно идут ее тайные, сакральные ритуалы. К примеру, мы отмечаем своеобразные праздники: зимой — священный праздник Деления; весной — Прибавления; летом — Умножения; осенью — Вычитания. Я пока не вникал глубоко в их смысл. В дни равноденствий и солнцестояний происходят наши генеральные встречи, хотя при необходимости мы можем съехаться со всех концов мира в любой день. Все семеро знают тайну о могуществе власти Демьяна и в определенном смысле своей власти. Но в тайну технологии Д-2 посвящен только я и Ставр.

Моей ближайшей целью является освоение Д-2 на все 100 %. У меня с НИМ весьма сложные отношения, поскольку Он хранит в себе образ личности и жизнедеятельности бывшего хозяина, то есть Демьяна. Поэтому, в процессе обучения сталкиваются две разных личности с разным жизненным опытом. На некоторые вопросы мы смотрим различно, что иногда приводит к трениям и жарким внутренним диспутам.

Д-2 сохранил некоторые мысли своего бывшего хозяина. Что-то вроде философско-поэтического дневника размышлений о жизни. Один из его фрагментов много сказал мне о Демьяне, привожу его целиком в текстовом варианте:

«В эту ночь мне не спится, и я не хочу прибегать к силе ДЕМОНА, чтобы заставить себя уснуть. Тяжелые мысли кружатся в моей голове и не дают мне покоя уже долгое время. Я размышляю о бесконечности жизни, о пользе моего существования и главное о смысле смерти. Много тысячь лет я живу на свете. Моя природа говорит, что так не должно быть, что технология бессмертия противоречит Истинному Пути и подтверждением тому служат мои душевные страдания. Я помню, как множество раз, находила на меня эта беспредельная, непреодолимая тоска по смерти. Мне приходилось улетать на Родину и умолять собратьев отпустить меня из жизни в свободу небытия. К сожалению, на Родине больше нет таких понятий как „небытие“ и „смерть“. Меня не понимают. Из меня попросту вытряхивают тоску, как вытряхивают мусор и пыль из карманов джинсов. Эти проклятые джинсы никогда не изнашиваются! Душа моя все равно стареет и жаждет полного исчезновения! Но вместо полного исчезновения я получаю снова и снова — пустые, чистые, карманы возрождения. Несколько веков я пытался жить по законам многих земных религий, погружаясь в их идеи, действуя по их принципам. Я был жрецом дельфийского оракула, раввином, католическим кардиналом, помощником тибетского ламы. Перепробовал их ритуалы, сносил их одежды, перепел их песни и молитвы. И что же? Жизнь, чем-то похожа на тюрьму, а я на узника, вечного узника, которому ничего не осталось, как только разговаривать с самим собой. И я разговариваю, а может быть кричу:

Но кому нужно это отчаянное бормотание? Мириада говорит, что я становлюсь поэтом. Мне от этого не легче. Сегодня вечером я спас несколько сот самоубийц, вместо того, чтобы заниматься действительно важными делами. Похоже, карманы моих джинсов опять пора вытряхивать…»

Читая эти строки, я вынужден признаться, что совсем не понимаю Демьяна. Я не понимаю его страданий, его тоски, его желания умереть. Ты получил вечную жизнь, для тебя открылись новые пути, измерения, возможности существования. Твои мечты подлежат теперь воплощению и даже больше, тебя ожидает то, о чем ты не смел и мечтать! Боги могли бы позавидовать тебе! Откуда же, откуда такая тоска и желание от всего отказаться? Правда, следует учесть тот факт, что в отличие от Демьяна, я, можно сказать почти и не жил на свете. Все равно, не понимаю.