Александр Черченко - Сказание о системном администраторе

Идет снег и снежинки падают в бокал. Диктофон включен на воспроизведение и торжественно звучит голос Ставра: «Посмотри на этот мир! Он был таким до появления религий и останется таким же, если они все исчезнут…»

Я помню тот момент — ветер вдруг принес, словно в подарок запах еловых шишек из леса. Из комнаты в доме послышался бой старинных часов. Наступала новогодняя полночь. Я выпил залпом шампанское и… вдруг в мою грудь пришла Сказка — моя любимая детская Новогодняя Сказка, которую я впервые ощутил лет двадцать назад, уснув под елкой в праздничную ночь. Мне стало так хорошо, так радостно и одновременно так спокойно! Я набросал в костер как можно больше хвороста и дров, потому что мне захотелось разжечь пламя до самых небес! Все подействовало на меня опьяняюще — и слова Ставра и шампанское, и бой часов, и воспоминания детства! Я носился вокруг костра как бешеный, подбрасывая ветки и разжигая его выше и выше. Вдруг я споткнулся и повалился радостно в снег, перевернулся на спину и на мои открытые глаза, словно упало зимнее ночное небо. Небо сыпало на лицо свои снежинки, небо улыбалось мне краем луны из-за туч. Я зажмурился и в этот момент в уши ударил глухой раскатистый гром голоса — «МЫ С ТОБОЙ!»

Уверен, это был нечеловеческий голос. Возможно, мне просто послышалось, а на самом деле это звук пылающего костра смешался с порывом ветра. Признаюсь, я слегка испугался. Быстро поднявшись с земли, я пошел в дом, где стоял небольшой праздничный стол, а комната была украшена гирляндами и всякой мишурой. Ёлки не было, Ставр никогда не рубил по живому, поскольку считал деревья существами чувствующими боль. Еще позавчера, мы с ним нарядили вечнозеленую красавицу, что растет во дворе. Дико хотелось есть. Я сел за стол, налил себе еще бокал, выпил и стал жадно поедать вкуснейшие блюда, которые накануне доставили те самые ребята в джипах, вероятно из ресторана. Наевшись до отвала я прилег на кушетку подумать о случившемся, о смысле сказанного. В моих ушах все еще стояло гулкое эхо от тех громовых слов. Я думал и думал об их значении и не заметил, как провалился в сон.

Следующий день, до приезда хозяина, я только что и делал, что слонялся по дому, лежал в горячей ванной, рубил дрова, спал, в общем отдыхал. Когда костер превратился в жаркие угли, я стал жарить шашлык, замоченный накануне в кастрюльке. Мясо было превосходным и я угостил Ставра, когда он вернулся к вечеру. Похвалив меня за костер, мясо и терпение он с интересом прослушал мой рассказ о ночном происшествии, усадил меня в свой автомобиль и отвез на автобусную остановку. Прощаясь, учитель серьезно сказал:

— Этот был знак, что мы не зря с тобой говорили о Традиции. Сегодня, многие великие традиции народов выродились или погибли. Но кое-что осталось. Я помогу тебе вернуться к корням, которые питают древо твоей жизни и уведу тебя от чужеродной слабости. Напоследок, запомни главное: первое — человек не знает сам себя и остается слабым до тех пор, пока не обратится к своим корням; второе — рабская власть стремится оторвать человека от его корней, извратить, или хотя бы скрыть их любым способом; и третье — никто, кроме тебя самого не сможет отыскать истинную изначальную глубину твоей сущности. Я лишь покажу тебе в какую сторону идти, потому что ты как слепой блуждаешь в темноте уже много лет.

И вот я дома. В сумке набрался десяток кассет и я решил как-нибудь залечь на пару деньков и проанализировать эти записи. Однако в данный момент мне не хотелось думать ни о чем таком и вообще пришло время разобраться с домашними проблемами, которые успели накопиться за дни моего отсутствия. Ужеля помалкивал, Ладушка ходила сердитая и надутая, а Чадушки вообще видно не было… Что-то у домовых произошло в мое отсутствие.

Ужеля вылез к вечеру, как всегда вовремя, как всегда первым делом упер свои руки в бока и уставился на меня. Между нами произошел следующий диалог, начал я:

— Здравствуй дедушка.

— Здрав будь и ты, касатик.

— Как дом, как жена?

— Ладно и складно. А жена ни свет ни заря уж на ногах, в избе-сенях веничком подмахнула, чашки-ложки перемыла… В общем, побегала много-мало по хозяйству. Отдыхает.

— Ну, и куда подевался наш общий друг, Чадушка?

— Не друг он мне, Алеша, а тебе и подавно.

— Объясни.

— Выселил я его, вражину гадкую, он представь, с навьями связался.

— С кем, с кем?!

— С нечистой силой.

— Ничего не понимаю.

Ужеля сложил ручки на груди и стараясь придать своему голосу силу убеждения произнес, весьма правда, скомканную речь: