Сергей Гончаров - Бездна

- Это Ричард, - подсказал Антон Сабурову, но тот уже и сам узнал господина Наместника.

Сначала Фёдор Фёдорович обнял Кассандру. Уткнувшись в плечо командира, девушка уже не могла сдерживаться, и всё скопившееся у неё за последние сутки напряжение полилось из женских глаз в два ручья.

- Ну, ну, Саша... - Фёдор Фёдорович отстранил девушку, ободряюще и с отеческой нежностью заглянул в её заплаканные глаза. - Всё понимаю, грубовато, но мягко произнёс он, - но не время раскисать, солнышко, не время. Впереди у тебя тяжёлая дорога и ещё чёрт-те знает что. Вот когда погоним "горбатых", тогда и наревёмся всласть. Договорились?

Он повернулся к Ричарду, с любопытством глянул в его спокойные цепкие глаза. Глаза человека, который ни черта не боится и всегда играет по-крупному. Тот, в свою очередь, с таким же интересом разглядывал командира подземных партизан, о котором тоже был немало наслышан. Вот они всё-таки и встретились - Пещерный Лев Сабуров и Ричард Золотой Зуб - Ричард Львиное Сердце, как когда-то окрестил главного Резидента Уральского региона Кирилл Снегирёв.

- Там, - Ричард указал большим пальцем за спину, на загружаемый "Ихтиохот", - осталась кое-какая техника ханкарцев. Не успели выгрузить. Думаю, она вам пригодится.

- Спасибо, - кивнул Сабуров и первым протянул руку. - Вы сделали много зла, господин Наместник, и мне, и всем людям, - сказал он спокойно, без излишнего пафоса, - но я сейчас не хочу поминать это. Пусть прошлое останется в прошлом.

- Спасибо, - Ричард пожал протянутую ладонь Пещерного Льва.

- Честно говоря, - продолжал Фёдор Фёдорович, - ой как не хочется отпускать мне вас с Кассандрой - ведь вы знаете кучу сведений о Миссии и новых властях. Но что поделать...

- Я тебе ещё пригожусь, командир, - усмехнулся Ричард. - Особенно, если доберусь до Малой Вольницы.

И он улыбнулся. И стал совершенно иным человеком - снова весёлым бесшабашным вольным пахарем Диком Золотым Зубом.

***

- Прощай, Саша, - Антон подвёл Кассандру к широкому загрузочному пандусу, по которому минуту назад вошёл в корабль последний из переселенцев. Ричард уже тоже давно был на месте пилота, готовя корабль к взлёту. - Помнишь нашу встречу? Помнишь, как чистили мы картошку у меня дома? А ты сказала, что у вас там, - Антон показал в небо, - картофелину ещё называют "Маленькой Землёй", помнишь? Надо же вот!.. Знакомы мы были всего ничего, а я всё это время вспоминал тебя, картошку ту вспоминал. Смешно?

Кассандра протянула руку, коснулась ладонью щеки парня.

- Тогда ты ещё сказал своему отцу, что я твоя девушка, - тихо проговорила она. - Меня ещё никто не называл так... - Она вскинула на него огромные свои тёмные глаза, блестящие от корабельных огней. - Но почему ты не хочешь лететь с нами? Почему?

Антон перевёл взгляд на готовый к старту парусник. Да разве же он не хотел бы сейчас оказаться внутри него, лететь рядом с Сашей в обещающую горести и радости неизвестность. Он всегда был романтиком и всегда мечтал о подобных приключениях. Но это было раньше, а теперь он другой и он должен остаться здесь, на Земле.

- Нет, Саша, я не полечу, - скрипнув зубами, сказал он. - У меня ещё много здесь дел. Я нашёл отца, я понял многое и я, кажется, знаю, что теперь мне делать. Здесь, на Земле, делать...

- Тогда прощай, - вздохнула девушка и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Антона в губы. - Ты прав - каждый выбирает свой путь. Но если наши пути когда-нибудь ещё раз пересекутся, я буду счастлива. И я буду ждать это, ведь ты однажды назвал меня своей девушкой. Прощай...

ЭПИЛОГ

В конце ноября холодное дыхание зимы слегка ослабло. Первый снег, как водится по осени, принялся тихо тлеть, а запоздавшие осенние дожди окончательно свели на нет новобрачное зимнее покрывало.

В один из дней ноябрьской этой оттепели по просёлочной, разбухшей от влаги грунтовке медленно брела длинная серая колонна невольников. И хотя в здешних местах ханкарцы налёта сабуровских партизан не ждали, впереди этапа шуршал щётками охранный схолл, а позади плыла в полуметре над землёй гравитационная платформа, на которой куталось от осенней промозглости в чёрные плащи охранение.

Колонна шла молча, только скворчала вздыбленная множеством ног жирная просёлочная грязь. В двадцать втором ряду, третьим слева шагал Кирилл Снегирёв. Две недели, проведённые в изоляторах Департамента безопасности, а затем в этапных лагерях, совершенно преобразили облик бывшего киллера. Он похудел, рваные лохмы одежды и до невероятия облепленная грязью телогрейка висели на нём, как на огородном пугале. Чёрная щетина, которую он и раньше почти никогда не успевал сбривать, теперь разрослась до размеров густой с проседью бороды. Глаза, и без того глубоко посаженные, при теперешней худобе завалились так глубоко, что падавшие тени глазниц совсем скрыли их. Теперь Кирилл походил на монаха-старовера, лет пятнадцать скитавшегося вдали от людей по таёжным глухоманям, на подножном корму.