Сергей Гончаров - Бездна

"Так, - он внимательно рассматривал свое лицо в зеркале. - Бриться мы не будем, наоборот будем мы отращивать усы. И даже бороду. Волосы... Волосы мы... - он несколькими умелыми движениями изменил прическу, - волосы мы будем носить теперь вот так. Может лучше покрасить? Или парик?.. Нет, пусть так, ну их в зад, парики эти... Знаем мы парики эти... Так, теперь лицо, - он наложил на лицо ладони и постарался расслабить мышцы мимики. - Сделам так: нижнюю челюсть мы чуть-чуть выдвинем вперед, а брови мы слегка опустим вниз... - отняв руки от лица, он глянул на свое отражение еще раз. Теперь смотрел на него оттуда совершенно другой человек. Тип - небритый, суровый, с разметанными в беспорядке волосами, выдвинутой челюстью и нахмуренными в вечной озабоченности бровями. Таким его знал только некто Бульманчик из игорного клуба на Тверской в Москве. Царствие ему небесное, впрочем... И только глаза - глаза оставались Снегиревскими глубоко запавшими, настороженными, тоскливыми. "Но для глаз есть у нас уже натёршие переносицу темные очки... Не забыть бы вот только перед хозяйкой расслаблять лицо, она-то ведь узнала меня еще в прежнем обличии".

Он залез в ванную, с наслаждением подставил тело прохладным струям душа. И опять подумал: зачем? Что принесло его в этот город? За сто верст нужно сейчас объезжать, обходить, обегать большие города, вот что. Ему ли не знать, какие у Кашалота руки. Длинные у Кашалота руки - практически во всех больших городах есть у него свои люди. Нет, Кирилл, коли решил завязать ты с прежним, решил лечь на дно - мотай в глушь. В какой-нибудь провинциальный городок - чем меньше, тем лучше - без лишнего шума устраивайся на работу, покупай жилье благо деньги есть, а специальность электрика еще не совсем забыта с доармейских времен - и живи-поживай, добра наживай. А здесь, в Екатеринбурге, как на мелководье - солнце просвечивает до самого дна, а охотники с гарпунами все ближе и ближе. "Тур, шурави, тур..."

Ну ничего, мы здесь долго не задержимся. Я только на дворик тот погляжу да могилку мамы попытаюсь разыскать... Ах, какие мы сентиментальные стали! Ну гляди, браток, с огнем играешь, я тебя предупредил... А я с огнем всю жизнь играю. Всю жизнь...

***

...Из армии Кирилл вернулся несколько не в себе. Сел, помнится, на диван, оглядел стены родного дома, постарался улыбнуться матери, что стояла напротив, стиснув руки на груди и не вытирая катившихся из глаз слез, и с ужасом для себя понял - страх остался. Глубинный страх, который он все два года, проведенные в Горах, загонял внутрь, душил и безрезультатно изничтожал всеми силами, - страх этот теперь даже в родном доме держал его в напряжении.

Когда он появился? В тот ли момент, когда зажали их группу из четырех человек в кишлаке и хотели взять живьем? Или тогда, когда они с Серегой (земля ему пухом) вжимались всю ночь в дно студёного зимнего арыка, хоронясь от света мощных, будто прожекторы, фонарей? Вжимались, моля о том, чтобы их не унюхали собаки из дукана. Вжимались, ожидая, как совсем рядом заскрипит под ногами таджиков по-зимнему промерзшая земля и чужой голос скажет: "Тур, шурави, тур". Ожидали и потихоньку вкручивали запалы в мощные лимонки - только бы не даться живыми.

Нет, понял Кирилл, не выкарабкаться мне. Теперь это на всю жизнь. И не смерти как таковой боялся он, плевать он хотел на смерть - навидался, пропади она пропадом. Страшно было другое - страшно было, что кто-то посторонний, чуждый и неприятный тебе, вдруг окажется рядом и будет решать, жить тебе на свете или после контрольного выстрела оставить мозги на омытых ветром камнях.

И еще осталась после Гор в душе зажигательная смесь из злости и ненависти. При случае, даже самом пустяковом, смесь взрывалась ослепительной яростью, Кирилл в такие минуты только до судороги стискивал зубы, белея лицом. Внутри натягивалось все и замирало. Долго так продолжаться не могло...

...Тот памятный день на шарташском пляже до сих пор помнится во всех подробностях. Воскресенье. Июль. Жара. Народу не то, чтоб уж навалом, но прилично. Слева пляж с загорающими, справа - полупрохладный лесок, усеянный огромными каменными валунами. Они бредут с Дроном, потягивая пиво из бутылок. Лениво переговариваются. "Да расслабься ты, Кир. Гляди - солнышко, гляди люди. Отлично же все! Пивко вот..." - "Отстань, Дрон, я и так расслаблен". "Ложь! Я же вижу. И ты видишь. И все видят. Знаешь, что мне Ольга сказала?" "Какая Ольга?" - "Здрасьте! Да та, с которой я тебя на прошлой неделе познакомил! Она сказала, что ты как будто сам в себе спрятался, а сверху еще и "молнию" застегнул. Выглядит он, сказала она, молодо, хоть и седой весь, а внутри -старик. Семидесятилетний". - "Ну? Так и сказала?" - "Так". - "А я, понимаешь, два года девчонок даже по телевизору не видел..."

Читать дальше