Олег Абазин - Снежные кресты

– Ты мне лучше другое скажи, - попросил этого парня Олег, - сейчас что, вечер? - Хотя, всё, что окружало Олега с этим неожиданным "спутником", уже на вечер совсем не походило - стемнело так быстро и внезапно, что даже этот малолетний мыслитель не успел обратить на это внимания.

– Нет, приятель, - ответил тот, - сейчас не вечер. Сейчас время креста; так сказать, КРЕСТОВОЕ ВРЕМЯ.

"Так вот оно, оказывается, в чём ФИКУС-ПИКУС! - понял кое-что Олег, - как говорил тов. Петросян…"

– Это как понять, - тут же спросил его Олег, - КРЕСТОВОЕ ВРЕМЯ?

– Как угодно, - бросил тот. - Ты, лучше помни о самом главном, - заострял он Олегово внимание. - Смотри под ноги внимательно. И по сторонам.

– Зачем?

– Чтоб не стать МИШЕНЬЮ, - прошептал тот, словно что-то огромное и невидимое-прозорливое их подслушивало, чтоб намотать некоторые вещи себе на ус. - Понимаешь? Не нужно принимать весь удар на себя.

– Да? - сам собой тон Олега уже приобрёл ту самую окраску, с помощью которой общаются со странными людьми. - А что нужно делать кроме того чтоб…

– Ничего, - ответил парень. - Цели твои тебе известны. Выносливость у тебя есть. Направление держишь правильное. Уворачиваться от ударов скоро научишься, - если научишься. - Остальное тебе подскажет путь - если ты, конечно, захочешь научиться выдержать его. Он научит тебя и любви и… АААААААА!!!! - разорвал он вдруг завывание метели…

Олегу показалось, что парень этот совсем сошёл с ума и, то ли присел на одно колено, то ли… Но снег окрасился в красный цвет, именно там, где он присел на одно колено…

– Не договорил, - прошептал парень, когда прямо на глазах у Олега его что-то стало затягивать в окровавленный снег… Только когда Олег заметил, как правая нога - малая берцовая кость - отделилась, оставив после себя поливающую снег кровью культю, и… потихоньку стала исчезать - уходить под снег вместе с навеки замолчавшим "болтуном-мыслителем". Снег был очень рыхлым, так что непонятно было, земля под этим снегом, или… её отсутствие; так что затягивало его очень быстро. И хорошо, что Олег не смотрел в лицо этому потерявшему от неожиданной боли сознание парню, и не видел его выражение… Парень этот словно шутил над ним, сохраняя в глубине предсмертной агонии - отличительно выраженной на его симпатичном лице - небольшую ухмылочку. Глаза были открыты и - опять же - насмехались неизвестно над чем. Неужели весь его путь настолько весел, что не оставляет состояние смеха даже в своём завершении?

Но Олег не забыл ничего. Он побежал; побежал - всё также, по направлению ветра - куда глаза глядят, как будто во всём этом августовском снегу одно только то место, которое в течение нескольких секунд похоронило того парня, и было коварным…

Но бежал Олег недолго - снег не давал далеко убегать.

– Только вернись, засранец ё…ный! - крикнул Андрей Фраеренко в открытое окно, когда вошёл в комнату сына и обнаружил, что она пуста. - Двадцатьдесять шкур спущу!

Да, Олег здорово перехитрил своего отчима; когда этот отчим вошёл в его комнату, то почувствовал себя больше чем полным дураком; он даже и не догадывался, что этот сопляк за такое короткое время - пока он своим медленным пьяным шагом добирался до его вечно изгаженной и захламленной всяким дерьмом комнаты - успеет вытрясти из своей башки всю дрёму, со скоростью звука одеться и выскочить в окно… Ведь дневник, найденный на улице, это был только предлог для хорошей трёпки (звёзд на небе было наверняка меньше, чем причин для этой трёпки; в основном, источниками этих причин являлась куча мелочных обстоятельств - на них обычно сразу внимание не обратишь, - которые в течение длительного времени скапливаются, подобно куче мусора одного из уличных мусорных бачков, и когда-нибудь потом выплёскиваются мощным и отвратительным потоком, разнося всё на своём пути).

После того, как Олег бесследно исчез из собственной комнаты, - ведь отчим ясно слышал через открытую форточку как тот легонько по-детски посапывает, лёжа на спине, - отчим сел на его стул и решил набраться побольше злости (по своему жизненному опыту он знал, что злость или какой-нибудь стресс из души обычно выгоняет движение; следовательно, когда сидишь или лежишь, концентрируя всего себя над своими внутренними чувствами, чувства эти обычно начинают разрастаться в тебе). Так он и не заметил, как глаза его слиплись и он грохнулся на пол, раздавив своим огромным телом вентилятор, который он подарил Олегу на день рождения в прошлом году.