А. Азимов - Роботы утренней зари

Это был Мир Зари, и поселенцы объявили себя основателями нового человечества. Вся предыдущая история человеческого рода была темной ночью, и только для аврорцев на их новой планете наступил, наконец, День.

Этот великий для них по значимости факт, это великое самовосхваление сквозило во всех деталях: в именах, датах, победах и потерях. Это было для аврорцев самое главное.

Были заселены другие миры, некоторые — земными жителями, другие — аврорцами, но Бейли не обращал внимания на детали. Наконец, он заметил два больших изменения, отторгнувших аврорцев от земных корней: первое — невероятная интеграция роботов во все сферы жизни, а второе — продолжительность жизни.

Чем более улучшались роботы, тем многограннее и сложнее становились закладываемые в них программы, тем более аврорцы зависели от них, хотя и не до беспомощности, не как на Солярии. Но все-таки зависимость росла. Насколько он мог видеть, каждый шаг в ходе интеграции человек-робот, казалось, вел к зависимости. Даже манера, в какой было закреплено общее мнение о правах роботов — постепенное уменьшение того, что Дэниел назвал бы «необязательными различиями», — было признаком зависимости.

Не то, чтобы аврорцы стали более человечными: они отрицали механическую природу роботов, чтобы не признать зависимости человека от предметов с искусственным разумом.

Что касается продолжительности жизни, то она сопровождалась спадом интенсивности хода истории. Все острые углы сглаживались, росла преемственность, и росло единодушие. История, с которой знакомился Бейли, чем дальше углублялся он в нее, становилась все менее интересной. Она становилась почти усыпляющей. Для тех, кто жил в это время, это было благом.

История интересна катастрофическими событиями для тех, кто о них читает, а для живущих она ужасна. Без сомнения, личная жизнь продолжает быть интересной для огромного большинства аврорцев, и если коллективное взаимодействие жизней увеличивает спокойствие — кто будет недоволен? Если в Мире Зари спокойный солнечный день, кто захочет грозы?

У Бейли несколько раз возникало странное ощущение. Если бы он попробовал описать его, то сказал бы, что это был момент инверсии — как будто его на долю секунды вывернули наизнанку, а затем вернули в первоначальное состояние. Это ощущение было настолько мимолетно, что он чуть не упустил его.

Возможно, только через минуту он вдруг вспомнил, что уже испытывал то же самое, когда летел на Солярию и когда возвращался на Землю.

Это был переход через гиперпространство, «прыжок», который посылал корабль со сверхсветовой скоростью через парсеки, в нарушение законов Вселенной, туда, где нет ни Пространства, ни Времени.

В констатации этого факта заключается разгадка, поскольку корабль просто выходил из Вселенной и летел где-то, где нет ограничений скорости. Весь секрет в концепции, потому что гиперпространство можно описать только математическими символами, а их в любом случае нельзя перевести во что-либо понятное.

Если принять тот факт, что люди научились манипулировать гиперпространством, не пониманием они манипулируют, то эффект ясен. Только что корабль был в микропарсеках от Земли, а в следующий момент он в микропарсеках от Авроры.

В идеале, прыжок занимает нуль времени, в буквальном смысле нуль, и если все происходит гладко, никаких физиологических ощущений нет и не может быть.

Физики, однако, утверждают, что идеальная гладкость требует бесконечной энергии, и поэтому всегда бывает «эффективное время», не полностью равное нулю.

От этого и происходит странное и в сущности безвредное ощущение инверсии.

Внезапно осознав, что он очень далеко от Земли и очень близко к Авроре, Бейли загорелся желанием увидеть Внешний Мир.

Частично это было желанием увидеть живых людей, а частично — естественным любопытством увидеть то, что заполняло его мысли после просмотра книгофильмов.

Как раз в это время вошел Жискар с едой — скажем, ленчем — и сказал:

— Мы приближаемся к Авроре, сэр, но вам нельзя наблюдать это из рубки. Да и сейчас все равно ничего не видно. Только через несколько дней мы подойдем к Авроре достаточно близко, чтобы увидеть какие-либо детали.

Подумав, он добавил:

— Но вам нельзя будет наблюдать из рубки и тогда.

Бейли растерялся. Видимо, предполагали, что он захочет наблюдать приближение и посадку, и запросто пресекли это желание. Его присутствие как зрителя было нежелательно.