Артем Белоглазов - Да в полымя

Видимость почти никакая. Лишь когда ветер рассеивает хмарь, и в наводнившем воздух пепле образуется просвет, можно различить, что же происходит. От этого становится еще страшнее.

Народ стоял на подоконниках, и на балконах немало – в пижамах, халатах, редко кто в нормальной одежде – все звали на помощь. Махали руками, орали благим матом; задыхаясь, жались к перилам. Совершенно обезумев, карабкались сквозь огонь по водосточной трубе и с визгом, не вытерпев адской боли, отпускали руки… Плач, жалобные вопли и рыдания терзали уши. Слышать их было невыносимо. Какой-то толстяк с седьмого в пылающей одежде сиганул вниз: психика не выдержала. Он предпочел умереть сразу, чем мучиться, сгорая заживо.

В горле першило, по нему словно наждачкой прошлись. Я прижимал полотенце ко рту и старался дышать медленно и неглубоко, хотя голова уже звенела от недостатка кислорода. Ветер усилился, сначала я жадно глотал воздух – про запас, а затем прильнул к ограждению: неистребимая журналистская привычка "быть в курсе", как болезнь.

Во дворе, сверкая проблесковыми маячками, сгрудились пожарные автомобили и спецтехника: две автолестницы, подъемник, машина связи. Красные, квадратные, они напоминали игрушечные. Глупое сравнение в моем положении. Люди – сущие пигмеи, бегают, галдят, матерятся. Однако видно: не бестолково, каждый занят делом.

Тушение развертывалось полным ходом: на автолестницы проложили рукавные линии и заливали огонь на шестом и седьмом этажах. Ввысь, к затянутому тучами небу, взмывали клубы пара. С тех же лестниц снимали людей: маневрировали, подводили к балконам и окнам, выносили на закорках тех, кто не мог двигаться. Кто мог – спускались самостоятельно. Эвакуация шла медленно, за раз не больше одного-двух. Допустимая нагрузка на лестничные колена, чтоб ее.

Там, где было не подъехать, жильцов вытаскивали, используя штурмовки. Цепляли крюком за балконы и поднимались наверх, образуя живую цепочку, по которой и передавали людей. Жуткий акробатический номер, упасть – раз плюнуть. И кто-то действительно сорвался. Не один человек – двое, и третьего за собой утащили. Толпа, скопившаяся за цистернами и гидрантами – ближе не подпускали милиционеры – взвыла от ужаса.

Разворошенный муравейник внизу, а приглядись – четкий порядок. Я знаю: у пожарных на любой случай найдется инструкция. Вдоволь пообщался с начкарами5 и рядовыми бойцами, статьи надо строить на реальных фактах. Всё регламентировано и расписано по буквам, но как рассказывал один тушила с приличным стажем, иногда приходится нарушать устав. Всего предусмотреть нельзя.

Я щурил глаза, выискивая в толпе Серегу Виноградова. Спецкоры и репортеры сновали туда-сюда, целились камерами: общий план, крупный, врачи у "скорых", погорельцы. Где же телевизионщики "Пятого канала"? Не вижу синего микроавтобуса… хотя во-он там, вроде он. Да нет – точно. Успел ли Серега договориться насчет…

С проспекта, завывая сиреной, ворвалась по раздавшемуся коридору красная, с белой полосой на боку "Газель". Визжа покрышками, затормозила рядом со штабным автомобилем, откуда управляли действиями пожарных. Из нее прямо на ходу выскочили двое; в том, что был без шлема и в расстегнутой куртке, я с содроганием узнал Олега. Не узнал даже – далеко больно, шестым чувством определил.

Прибывшие торопились к подъезду: впереди – орел-Николаев. Темно-серые костюмы, ранцы на спине: прямо космонавты. Герои, ма-ать… К ним, прорвавшись сквозь оцепление, устремился молоденький, худой как палка репортер. Договорился Виноградов, успел, отметил я с удовлетворением. Однако Николаев даже не потрудился соблюсти приличия – на глазах у всех, при включенной камере наотмашь рубанул по микрофону, отпихнул беднягу и… исчез. Рослый пожарник, бегущий следом, с угрозой замахнулся на оператора, и вся банда скрылась в подъезде.

Этих парней я изучил как облупленных, статей исписал – не перечесть. А толку? Мерзавец Николаев – супермен, мать его! – как работал, так и продолжает. Спасатель-убийца! Пожалуй, более точного определения не подобрать. Когда, наконец, люди прозреют? Поймут – избавление такой ценой не лучше смерти? Хотя когда огонь жарит пятки, не до раздумий – жить, только бы жить, плевать, что на десять лет меньше! А если на двадцать?! Если теряешь не взрослые годы – детские?! Четверть века, спрессованную в один миг! И вся жизнь исковеркана!.. 5 Начкар – начальник дежурного караула пожарной части.

[назад]