Роберт Говард: Когда восходит полная луна

РОБЕРТ ГОВАРД

"Де Монтур - 2"

"Когда восходит полная луна"

(Перевод с англ Я. Забелина, 1997)

- Вы говорите о страхе? Страх?.. Господа, простите, но вряд ли вы можете знать, что это такое. Нет-нет, не возражайте. Возможно, вы побывали в лапах у смерти, заглянув в разверзшуюся пасть океанской пучины, или находились на волосок от гибели в безумствах битв, - но страх, тот всепоглощающий, леденящий душу страх, от которого кровь стынет в жилах и цепенеют все члены, никогда не протягивал свои липкие лапы к вашему сердцу. Я знаю, о чем говорю, я... уже испытал это. Позвольте мне рассказать вам.

Произошло это давным-давно в одной далекой стране, и человека, о ком я буду говорить, вы не можете знать.

А началась эта история с того, что меня пригласил к себе погостить давнишний приятель, Дон Винченце де Ласто. Происходил он из знатного семейства, обладал железной волей и всегда добивался того, чего хотел, - в общем, человеком он был необычным, и некоторые считали его баловнем судьбы.

Занимаясь торговлей рабами, слоновой костью, ценными породами дерева, он быстро сколотил огромное состояние. Его корабли плавали в Португалию, Испанию, Францию, иногда даже в Англию. У Дона Винченце были грандиозные планы, и дела его неуклонно шли в гору, когда Карлос... Но обо всем по порядку.

Владения его, куда я направлялся, находились на западе Африки. Господа, обратите внимание, я нарисую - дайте-ка мне мою кружку - вам план. Смотрите, это верфи, а это залив, здесь - скалы и холмы, а здесь - глубокий ров. Видите, он окружает всю усадьбу, его переходили по подъемному мосту. Сам дом, выложенный из больших камней, был не очень изящным сооружением, зато надежным и неприступным, как крепость. Кроме рва его окружал еще частокол из огромных бревен, а весь лес в радиусе полумили был вырублен (труд этот тяжкий и долгий, но бесплатной рабочей силы там хоть пруд пруди). Все эти предосторожности не были излишни, так как места там дикие, да и разбойников всяких хватало.

Да, еще была река, очень глубокая, кишащая крокодилами, она впадала в залив недалеко от усадьбы. Как же она называлась?.. Какое-то заковыристое местное словечко, не могу его вспомнить.

Ну так вот, в один прекрасный день, точнее вечер, я, весьма сумасбродный в то время молодой человек, прибыл из Европы. С корабля до берега меня доставили на шлюпке, и я очутился на грязной дощатой пристани, откуда к усадьбе Дона Винченце вела широкая дорога. К тому времени, когда я добрался до места, уже сгустились сумерки.

Из дома моего друга доносились смех, музыка, песни, обрывки разговоров, - словом, пиршество было в полном разгаре. Выяснилось, что Дон Винченце пригласил еще и других своих приятелей некоторое время погостить у него. После недолгого обмена приветствиями и любезностями меня усадили за стол, уставленный разнообразными экзотическими яствами.

Да, забыл сказать, что я с такой радостью принял приглашение посетить столь дальние края из-за племянницы Дона Винченце, очаровательной Исабель. А вот другой его племянник, Карлос, нагловатый пронырливый тип с заостренным, похожим на крысиную морду лицом, вызывал во мне неприязнь. Итальянец Луиджи Веренца (тоже мой старый приятель) прибыл вместе со своей сестрой, красоткой Марцитой, вертихвосткой, заигрывавшей со всеми подряд мужчинами.

Мне представили Дона Флоренцо де Севилью, худого неразговорчивого испанца, на боку у которого висела длинная шпага, гасконского дворянина Жана Десмарта, барона фон Шиллера, маленького флегматичного немца. Имена и лица остальных, за давностью лет, уже стерлись из моей памяти. Кроме одного...

Я потягивал вино, вел непринужденный разговор и разглядывал гостей. И тут мой взгляд остановился на высоком, хорошо сложенном мужчине. Одет он был невзыскательно и ничем особенным не выделялся. Но лицо его меня поразило: с тонкими, аристократичными чертами, оно все было изуродовано небольшими рубцами, будто оставленными когтями дикого животного, и на нем лежала печать какой-то странной усталости.

- Кто это? - спросил я у сидевшей рядом Марциты.

- Это де Монтур, нормандец. Не очень-то он приятный человек, ответила она.

- Не потому ли, что не поддается вашему очарованию, прелестница? пошутил я.

От темпераментной итальянки можно было ожидать вспышки негодования, но Марцита ничего не ответила, только бросила на меня манящий взгляд, и я продолжал с интересом следить за нормандцем.