Гарри Гаррисон - Я тебя вижу

— Дай-ка взглянуть на твои руки, — сказал он. События произошли с такой быстротой, что Карл даже не заметил собственных ожогов. Он лишь сейчас посмотрел на спаленную кожу рук и ощутил острую боль. От его лица отхлынула кровь, он пошатнулся.

— Не волнуйся, — успокоил врач, помогая ему сесть на землю. — Не такие уж у тебя страшные ожоги, как кажется. Через пару дней нарастим на них новую кожу.

Разговаривая, он деловито орудовал в чемоданчике. Карл неожиданно ощутил укол в руку. Боль постепенно утихла.

После укола все вокруг стало казаться словно в тумане. Карл смутно припоминал поездку в госпиталь на полицейской машине, потом восхитительное прикосновение к прохладным простыням. Наверное, ему сделали еще один укол, потому что проснулся он уже утром.

Неделя в госпитале оказалась для Карла чем-то вроде отпуска. Персонал то ли не знал о его статусе приговоренного, то ли для них он не имел значения. С ним обращались точно так же, как с любым другим пациентом. Пока на руках приживалась пересаженная кожа, он расслабился, наслаждаясь роскошью мягкой постели и разнообразного питания. Лекарства, которые ему вводили, чтобы снять боль, одновременно снимали и тревогу, возникающую при мысли о возвращении во внешний мир. Он был рад узнать, что обгоревший водитель выжил и теперь выздоравливает.

Утром восьмого дня дерматолог пощупал его новую кожу и улыбнулся.

— Отлично прижилась, Тритт, — сказал он. — Похоже, сегодня можно тебя выписывать. Пойду заполню бумаги и распоряжусь, чтобы тебе принесли одежду.

При мысли о том, что ждет его за стенами госпиталя, Карл снова напрягся. Сейчас, когда он ненадолго отвлекся, возвращение казалось вдвое тяжелей, но не в его силах было что-либо изменить. Карл начал нехотя переодеваться, изо всех сил растягивая последние минуты свободы.

Когда он вышел из палаты и зашагал по коридору, ему махнула рукой медсестра.

— С вами хочет увидеться мистер Скарви. Пройдите сюда.

Скарви. Так звали водителя грузовика. Карл вошел следом за сестрой в палату, где на койке сидел злосчастный водитель. Его крупное тело выглядело каким-то странным. Приглядевшись, Карл понял, что прикрытая одеялом часть слишком коротка — у человека не было ног.

— Чикнули обе ноги по самые бедра, — пояснил Скарви, заметив взгляд Карла, и улыбнулся. — Да ты не волнуйся, мне приживили регенерационные почки и сказали, что года не пройдет, как у меня вырастут новые ноги, не хуже прежних. А я не против — пусть лучше так, чем остаться в грузовике да сгореть.

Скарви поерзал, лицо его стало серьезным.

— Мне показали фильм — пожарники сняли его на месте пожара. Я все видел. Меня чуть не вывернуло, когда я увидел, каким ты меня вытащил. — Скарви протянул сильную ладонь и от души стиснул руку Карла. — Я это… словом, спасибо тебе за то, что ты сделал. Ты ведь тоже рисковал.

Карл смог лишь глуповато улыбнуться в ответ.

— Захотел пожать тебе руку, — сказал Скарви. — Мне все едино, осужденный ты или нет.

Карл выдернул ладонь и вышел, решив промолчать, чтобы не сорваться. Прошедшая неделя воистину оказалась сном. И сном дурацким. Он как был, так и остался осужденным и пробудет им еще многие годы. Изгоем общества, которое не даст ему об этом забыть.

Когда он пинком ноги распахнул дверь своей каморки, из динамика тут же послышался знакомый до тоскливости голос:

— Карл Тритт! Ты пропустил семь назначенных тебе рабочих дней. Кроме того, один день был отработан лишь частично. Обычно пропущенное время не вычитается из срока приговора, однако существует прецедент, позволяющий снижать срок, поэтому эти дни будут зачтены.

После этих слов на календаре быстро замелькали цифры.

— Спасибо хоть за это, — буркнул Карл, плюхаясь на койку.

Монотонный голос, проигнорировав его замечание, послышался вновь:

— Кроме того, тебе назначено поощрение. Согласно Кодексу исполнения приговоров, твой акт личного героизма, во время которого ты рисковал собственной жизнью ради спасения жизни другого человека, признается просоциальным и соответственно истолковывается. Поощрение равняется уменьшению срока на три года.

Карл вскочил, изумленно уставившись на динамик. Это что, шутка? Но на его глазах в календаре завертелись шестеренки, а цифры, отсчитывающие годы, начали медленно меняться. Восемнадцать… семнадцать… шестнадцать.

Вот это да! Три года долой. Карл никак не мог в это поверить, но доказательство было у него прямо перед глазами.