Татьяна Грай - Формула тьмы и света

- Да, пожалуй, - согласился Валерьен. - А кто это был?

- Деез-Седьмой.

- Серьезный парламентер.

Сборы были закончены, и патрульные уселись у окна. Харвичу казалось, что нельзя вот так сидеть, ожидая неведомо чего, когда там, в сельве, мародеры рвутся к анимоциде, а сольпуги не в состоянии задержать их... что нужно немедленно мчаться на помощь... Но командир был неподвижен, как монумент, и Харвичу ничего не оставалось, как сделать вид, что он не менее спокоен.

Деревня по-прежнему выглядела пустой. Клубы тумана залегли между хижинами, освободив дорожки, и Харвичу на какое-то мгновение почудилось, что в каждом серебристом скоплении тумана скрывается сольпуг, и еще Харвич подумал, что сольпуги должны быть глубоко несчастны оттого, что не умеют защитить анимоциду...

- Винцент, - сказал Валерьен, - вам, естественно, придется идти с нами, но я, честно говоря, был бы гораздо более спокоен, оставив вас здесь... однако это невозможно. Надеюсь, у вас достаточно крепкие нервы, и вы не станете без крайней на то необходимости хвататься за оружие?

- За оружие? - переспросил Харвич. - Я полагал, что оружие в сельве может понадобиться в любой момент.

- Не совсем так, - сказал командир. - То есть так может показаться, но на деле... В общем, сольпуги не любят стрельбы. Зато любят пугать новичков. И если у вас сдадут нервы, количество "страхов" будет возрастать в соответствии с геометрической прогрессией. И все эти страхи будут грозить только вам.

- Только мне?

- Ты окажешься как бы под колпаком, - пояснил Астахов, - и мы не сможем к тебе пробиться, потому что будем идти все время в другую сторону. Были случаи. Ну, а конец ясен...

Харвич явственно увидел себя сидящим в громадной банке, набитой пауками... а по ту сторону стеклянной преграды Валерьен и Астахов, крича и стреляя, бегут в разные стороны, и оба - уходят от него, Харвича, а он бьется в стекло, как муха, и пауки хохочут, разевая клювы, и педипальпы извиваются над его головой, и нет сил держаться на ногах...

- Стажер Харвич, - голос Валерьена ворвался в мысли курсанта. - Какой у вас индекс воображения?

- Тридцать два, - виновато ответил Харвич.

Валерьен и Астахов переглянулись.

- И вас пропустили в Школу патрулей?

- Видите ли, Борис Андреевич, - Харвич поежился под взглядом командира, - у меня индекс меняется. По обстоятельствам. Вы не беспокойтесь, все будет в порядке. Когда я проходил комиссию, у меня было шестнадцать единиц, вот и приняли.

- Почему же ты говоришь - тридцать два? - спросил Астахов. - Где ты еще проверялся?

- На практике, после второго курса. Нашу группу посылали на Рисиш, это система Беллатрикс, и там нас проверили, только они эти данные собирали для себя, в Школу не передавали.

- И вы скрыли это от командования?

- Нет, что вы, Борис Андреевич! В отчете группы было указано. Но почему-то никто не обратил внимания.

Валерьен и Астахов снова переглянулись.

- Странно, - пробормотал Валерьен, - и совсем некстати. Излишки воображения на Беатонте - опасны вдвойне.

В деревне началось движение. Туман поднялся и растаял, а между хижинами появились сольпуги. Они неторопливо прохаживались, собирались в круги, расходились... казалось, сольпуги танцуют, забыв о мародерах. Валерьен встал.

- Приготовиться к выходу, - скомандовал он.

Еще одна проверка снаряжения, и вот уже люди стоят перед домиком, а сольпуги кружатся, но танец меняется, сольпуги двигаются все быстрее, и пять огромных фаланг отделяются от мутно-зеленой круговерти, направляясь к патрулю.

Валерьен пошел им навстречу, Астахов и Харвич остались возле дома. Командир и сольпуги сблизились, и пауки затрещали. Харвич не мог различить сольпугов, они казались ему совершенно одинаковыми, но Астахов сказал:

- Видишь, опять Деез-Седьмой впереди. Он один из руководящих, и если уж ввязался в погоню - значит, дело серьезное.

- А почему - Седьмой? - спросил Харвич шепотом, словно боясь быть услышанным сольпугами.

- А почему ты шепчешь? Страшно, что ли?

- Есть немного, - признался Харвич.

- Ничего, - рассмеялся Астахов. - Это быстро проходит. Седьмой значит, седьмой сын Уриант-Дееза. Когда женится - получит второе имя, а пока просто Седьмой.

- А как вы узнали, что это Деез-Седьмой? - спросил Харвич.- Как вы их вообще различаете?

Астахов мельком взглянул на стажера, но не ответил и снова стал наблюдать за переговорами.

Наконец Валерьен обернулся к ним и махнул рукой.

- Пошли, - сказал Астахов. - И не забывай: главное - спокойствие. Главное - не суетиться.