Татьяна Грай - Сайт фараона

Но кто они такие?.. Как ни странно, фотоснимок не пробудил ни малейшего обрывка воспоминаний.

Максим встал, положил фотографию на стол и запихал в шкаф остатки разбросанного по комнате барахла.

Потом вдруг заметил, что подарок Лизы снова исчез. Куда подевался этот чертов граненый шар? Ведь был же на столе...

Шар нашелся в углу возле окна. Как он туда закатился? Ладно, неважно. Шар лег на фотографию, а Максим вдруг почувствовал, что ужасно проголодался. Он посмотрел на часы. Ровно два. Ничего себе, присвистнул он, и куда только время утекло?..

Но что оно такое, это время?.. Будущего нет, оно по сути непредсказуемо в деталях, а зачастую и в целом, да, собственно, его просто нет в физическом смысле... как и прошедшего, оно невозвратимо и даже вспомнить его подробности по-настоящему невозможно... есть лишь один момент, сейчас... но и его тоже нет. Я произношу "сейчас", и первая часть слова уже в прошлом, а вторая - еще в будущем... и "сейчас" скользит мимо меня, такое же неуловимое, как прошлое и будущее... оно лишь символ, разделяющий то, что было, и то, что еще только придет... но какой же тогда в нем смысл?

- Есть хочу! - громко произнес он, чтобы стряхнуть с себя наваждение очередного потока внезапных мыслей и образов. - Хочу есть!

- И кто вам мешает этим заняться? - донесся из-за неплотно прикрытой двери его комнаты голос старухи. - Обед, между прочим, давно готов.

Он изумленно уставился на дверь, потом даже не шагнул, а прыгнул к ней и распахнул настежь. Старуха хлопотала на кухне, нацепив на нос древнее пенсне и надев поверх все того же черного кружевного костюма длинный красный передник - сверкающий, атласный, с пышными зелеными оборками. Максим на мгновение зажмурился - в открытые окна кухни уже просочились лучи солнца, обогнувшего дом, и бешеное сочетание красок ударило его по глазам.

- Нина Петровна... - растерянно произнес он. - А я и не слышал, что вы вернулись...

- А зачем вам меня слышать? - холодно поинтересовалась старуха.

- Право, не знаю... просто удивился...

- Что удивительного в том, что человек вернулся в собственный дом и приготовил обед? Кстати, я пустила в дело те овощи, что вы купили.

- Я их в общем для того и купил...

- Вы сказали, что не устояли перед красками, - обвиняющим тоном напомнила старуха.

- Да, это так, - согласился он, окончательно приходя в себя. - Но овощи - штука вполне утилитарная, так что я, естественно, подумал, что их можно использовать и для приготовления какого-нибудь блюда. У меня и в мыслях не было писать с них натюрморт.

Огромные желтые яблоки, разбросанные по белому шелковому беспорядку... сложный орнамент вышивки на уголке сливочной диванной подушки... вспышка... кадр, еще кадр...

Старуха замерла на мгновение и бросила на него короткий взгляд поверх замусоленных стеклышек доисторического пенсне. Но промолчала.

Максим отправился мыть руки, с удовольствием предвкушая сложную процедуру обеда в компании невероятной старухи.

Он не обманулся в своих ожиданиях.

Сначала старуха попросила его помочь накрыть на стол. Была убрана клеенка, постеленная поверх скатерти на время действий с сырым необработанным продуктом, и водворена на место китайская ваза (на этот раз в ней светились рыжим огнем ноготки). Затем старуха удалилась в свои владения, приказав постояльцу немного подождать. Максим втайне надеялся, что ему удастся краем глаза заглянуть внутрь соседствующей с кухней комнаты, однако номер не прошел. Дверь открывалась в кухню, а за ней, не вплотную к проему, а примерно в полуметре от него, висела вишневая бархатная занавеска. Старуха ловко взяла вправо и исчезла.

Через минуту-другую она вновь материализовалась, держа в руках монументальную супницу. Водрузив супницу на маленький столик рядом с газовой плитой (сосновый, некрашеный, выскобленный добела...), она снова нырнула за бархатную завесу. Максим посмотрел на роскошную супницу, бока которой сплошь покрывали букеты алых роз, и перевел взгляд на плиту. Четыре густо-фиолетовые кастрюли одного фасона, но разных размеров, занимали все четыре конфорки. Ему страшно захотелось приподнять крышки и заглянуть внутрь... однако старуха уже вернулась, на этот раз со стопкой разнообразных тарелок и тарелочек, и он, бросив взгляд на разноцветные прихватки, висевшие над плитой, поспешил на помощь хозяйке.

Старуха принялась расставлять тарелки в соответствии с требованиями самого строгого этикета, но вдруг спохватилась и снова умчалась в свои владения, а через несколько секунд вернулась со столовыми приборами. Войдя в кухню, она неожиданно пропела глубоким и необычайно низким контральто: "Об скалы грозные дробятся с рёвом волны...", и тут же перешла на привычный для нее чуть более высокий регистр: