Татьяна Грай - Сайт фараона

Офис, светлый и просторный... экран, по которому бегут слова и цифры вперемешку с непонятными заковыристыми символами...

Максим вздрогнул - и тут же до него донесся голос официанта, как раз в этот момент ставившего перед Лизой тарелку с огромным куском сочной разварной осетрины, от которого поднимался пар:

- Уверяю вас - вы никогда ничего вкуснее не пробовали!

Поставив тарелку и перед Максимом, официант коротко поклонился и ушел.

Воспоминание, готовое вот-вот всплыть на поверхность, снова ушло в глубину растерянного сознания.

Глава шестая

Когда они с Лизой, переевшие и расслабленные, вернулись в купе, Максим, не забывший купить в ресторане сигареты (на всякий случай, не зная, куда занесет его беспамятство, он взял сразу блок, добавив к нему пару зажигалок), отправился на перекур, а Лиза извлекла из-под подушки какую-то затрепанную книжку и уселась поближе к окну, свернувшись в маленький узелок, - читать. Впрочем, Максим сомневался, чтобы девчонки хватило надолго - глаза Лизы сами собой закрывались после обеда с "Алазанской долиной". Ну, уснет - значит, уснет...

Что же это такое померещилось ему там, в ресторане, думал Максим, шагая по качающемуся коридору вагона к тамбуру, что же это было... Какое-то служебное помещение. Какой-то экран. Телевизор? Да, похоже... что же еще это могло быть? Но почему по этому телевизору показывали текст с непонятными символами? Наверное, кассета... нет, невозможно понять.

В тамбуре, у левой двери, стоял одинокий курильщик. Он плотно прижался лбом к стеклу, явно не желая ни с кем общаться, и Максим, также не стремившийся обмениваться пустыми фразами со случайным человеком, встал справа, и первым делом посмотрел на пепельницу. Она была все такой же пустой и чистой, и все так же привлекала взгляд плавностью своих линий и насыщенностью цвета. Да ну ее, рассердился вдруг Максим, вот еще предмет для размышлений - пепельница! Кусок пластмассы, роение молекул, пучок атомов... сгусток энергии, как и все вокруг... и распадется в свое время, как и все остальное. И незачем вообще о ней думать.

Он, как и курильщик в другом конце тамбура, прижался лбом к стеклу, всматриваясь в проносящиеся мимо деревья. Сигарета показалась ему на удивление вкусной - наверное, после вкусного обеда... До вечера еще далеко, думал он, ночь пройдет незаметно, а что будет завтра? Похоже, этому поезду долго еще мчаться вперед... ведь официант пообещал Лизе на обед суп "прентаньер", а значит, во время обеда они будут по-прежнему в пути... Но до какой станции едет он сам? До конечной?

Вот дурак, внезапно подумал он, ведь на вагонах написано, откуда и куда идет поезд... почему же я не обратил на это внимания, когда мы с Лизой выходили там, на технической стоянке, и даже еще раньше, когда покупали картошку и огурцы в Пешелани? Совершенно забыл... впрочем, в его уме тут же проскользнула другая идея. Ведь если он не сам потерял память, если кто-то стер его воспоминания, - то не внушил ли ему заодно этот "кто-то" некую направленность действий и поступков? Ну, это уж слишком... мистика пополам с ерундистикой. Кому и зачем могло такое понадобиться, глупость все это... а вот не глупость то, что в каждом вагоне (он вдруг вспомнил это!) висит на стенке расписание движения поезда. И там указано, откуда и куда мы едем. И должно это расписание висеть неподалеку от купе проводника.

Загасив в обтекаемой (снова его глаза вцепились в форму!) пепельнице окурок, Максим вернулся в вагон и торопливо пошел в другой его конец, на всякий случай осматривая все простенки между окнами - вдруг расписание съехало куда-нибудь в середину вагона?

Однако даже вплотную к хитроумно устроенному водогрею, пышущему жаром (как будто без него жары не хватало!), расписания не обнаружилось. Вместо него висели какие-то заумные плакатики, излагающие во всех никому не нужных подробностях особенности устройства электрооборудования вагона, а также схемы снабжения его водой. Мелкий шрифт и нечитаемые чертежи выглядели нелепо в полутемном закутке рядом с титаном, однако закон железной дороги был тем самым соблюден точно и неукоснительно.

Хмыкнув, Максим зашагал обратно, все еще не теряя надежды отыскать расписание, - но и второй этап исследования вагонных стенок результатов не принес. Недоумевая, Максим снова вышел в тамбур и закурил. Необщительный пассажир с сигаретой, крепко зажатой между двумя пальцами правой руки, все так же стоял, упершись лбом в стекло. Интересно, подумал Максим, сколько он уже вот так сигарет высадил? Стоит и стоит, даже с ноги на ногу не переминается...