Татьяна Грай - Сайт фараона

Глава пятая

Они не успели еще отдышаться после бешеной пробежки, как поезд тронулся с места, и через несколько минут, набрав скорость, завел свой привычный перестук. Максим фыркнул, покачал головой и сказал:

- Курить хочется - сил нет. Пойду за сигаретами.

- Надо же, - удивилась девчонка, судорожно вздыхая, - больше половины дня прошло, а ты ни разу не закурил... ты что, бросаешь это дело?

- Да вроде нет, - неуверенно ответил он.

- Знаешь что? - в голове Лизы родилась новая идея. - Ты сейчас никуда не ходи... сигареты я тебе дам, не дергайся, - поспешила добавить она, видя, что Максим недоуменно поднял брови. - У меня есть. А перекуришь пойдем в ресторан. Обедать. Годится? Да и пить хочется... ну, это тоже не проблема.

Лиза сунула руку под подушку, достала нераспечатанную пачку "Мальборо" и длинную золотистую зажигалку, положила все это на столик рядом со все еще мерцавшей на нем псевдохрустальной дребеденью и выскочила из купе, оставив дверь открытой. Максим не успел еще встать, когда Лиза уже вернулась с двумя литровыми бутылками минеральной воды в руках.

- Вот, - протянула она одну из бутылок Максиму. - Держи. У проводника этого добра навалом. Холодная.

Бутылка и вправду была холодной, она успела запотеть, пока девчонка несла ее в купе, и Максим, коснувшись ладонями влажных пластиковых боков емкости, понял, что умирает от жажды. Открыв бутылку, он прижал к губам ее искалеченное винтовой резьбой горло, и, сделав несколько больших жадных глотков, глубоко вздохнул, словно возвращаясь к жизни.

- А зачем тебе сигареты? - спросил он, навинчивая на бутылку колпачок. - Ты куришь?

- Еще чего, - пренебрежительно бросила девчонка. - Это я держу как раз для таких вот случаев... не ты один такой, курильщики часто остаются без сигарет. По не зависящим от них причинам. Вот я их и выручаю.

- Любопытно... - пробормотал он, беря сигареты и зажигалку. - Ну ладно, я пошел. Спасибо.

- Не за что, - полетело ему вслед.

Дверь купе все еще оставалась открытой, и Максима это почему-то огорчило... он и сам не понял, в чем дело, то ли он хотел посмотреть на себя в зеркало, то ли ему не понравилось то, что в их с Лизой купе, предназначенное только для них двоих, мог за эти секунды проникнуть посторонний праздный взгляд... Он плотно задвинул дверь и пошел налево, в тамбур для курильщиков, не обратив ровно никакого внимания на нескольких пассажиров, стоявших в коридоре вагона у окон. Большая часть дверей купе была открыта, и Максим смотрел себе под ноги, не желая замечать картины чужой и неинтересной ему жизни.

В тамбуре, к счастью, никого не оказалось, и Максим встал справа, в самом углу, прислонившись к стенке. Он содрал с пачки целлофановую обертку и взглядом поискал, куда ее можно бросить. Почти напротив него к стенке крепилась темная пластмассовая пепельница, сочно-коричневая, с откинутой вверх крышкой. Пепельница была пустой и чистой. Не зная толком, всегда ли так бывает в поездах, или он встретился с исключительным явлением, Максим запихнул целлофан в пепельницу и достал из пачки сигарету. Прикуривая, он вдруг обратил внимание на плавную сглаженность линий пепельницы, на густоту и мягкость ее цвета... в примитивной дешевой пластмассе вдруг обнаружилось нечто притягательное донельзя... Впрочем, решил он, это скорее всего обман зрения. В тамбуре не слишком светло, потому что стекла маленьких узких окошек покрыты толстым слоем пыли... да, это все из-за недостатка освещения. На самом деле перед ним примитивная вещица, штамповка, которой снабжают все до единого поезда российских железных дорог...

Он прижался лбом к стеклу - изнутри оно было чистым, пыль насела на него только снаружи, - и уставился прямо перед собой. И тут же его взгляд уперся в круглые железные прутья решетки, наваренной на вагонную дверь.

Клетка...

Клетки, заключенные одна в другую, как матрешки... бесконечный клеточный объем, охватывающий собой все живое... вырвешься из одной попадешь в другую, из нее - в третью... и в конце концов очутишься в такой огромной, что поддашься иллюзии полной свободы... но твое пространство все равно останется ограниченным...

Он встряхнул головой и затянулся горячим сигаретным дымом, словно пытаясь выжечь из себя страх перед замкнутостью бытия, перед невозможностью стать действительно свободным... но откуда пришел к нему этот страх? Все люди живут одинаково, то есть в том смысле, что все они обладают лишь небольшими степенями реальной свободы... он ничуть не сомневался в том, что никому и в голову не приходит искать чего-то другого... то есть не то чтобы совсем никому, но - большинству...