Татьяна Грай - Тахиона

- Тронхэйм видел "арбуз". Тот самый, на ножках.

- Где, - вскочил Скрибнер.

Тронхэйм махнул рукой в сторону пляжа:

- Здесь, рядом с домом.

- Зеленый арбуз? - полюбопытствовал Сергиенко.

- Нет, - сказал Ипполит Германович, - не зеленый. Коричневый, в светло-желтую полосочку.

- Большой?

- Арбуз как арбуз, - пожал плечами Тронхэйм, - размеры вполне арбузовые.

- Куда девался? - спросил Скрибнер.

- В воду. Нырнул и исчез.

- Он один был?

- Я видел одного.

- Так, - Винклер хлопнул ладонью по столу. - Чую приближение событий. Хотелось бы знать, каких именно. На сегодня поездки отменяются, всем быть в лагере.

Расположившись так, чтобы видеть кромку воды, Скрибнер и Тронхэйм сидели в пальмовой роще. Адриан Антонович подобрал орех, валявшийся неподалеку, и перекатывал его в ладонях, вполуха слушая Тронхэйма. Ипполит Германович все еще переживал неудачу своей попытки встретиться с Карпацико-тином, и поэтому принялся рассуждать о колдунах вообще.

-... и по-прежнему остается абсолютно невыясненной природа этого явления, - говорил Тронхэйм, набирая в горсть песок и разбрасывая его вокруг себя, словно сеятель зерна. - Почему начало везде и всегда одинаково? Гипотез по этому поводу создана масса, равно как и теорий... и все они усердно опровергают друг друга, а если учесть к тому же, что любая научная теория имеет как минимум два выхода в реальность, - так сказать, два лица... или может быть, лучше сказать, что любая теория двухвалентна? - то и вовсе получается, что в этом вопросе концов не найти, клубок предвзятых мнений, и ничего больше. Почему всегда - колдун, знахарь, ворожея? Почему мы ни разу не встретили племенную культуру, реально видящую мир, без мистики, суеверия, мифа?

Скрибнеру было безразлично - почему. Его интересовали причины гибели материковых поселений; но на материк его не пустили, и он слушал Тронхэйма делать все равно нечего, отчего и не послушать?

-... одно и то же явление природы можно объяснить по-разному, и сложность заключается в отборе - как отобрать наиболее приемлемое, убедительное из этих объяснений? Почему на ранних этапах любые мыслящие существа верят в душу, духов, почему всегда возникают системы традиционных верований, и как следствие - фетишизм?

- Не знаю, - буркнул Скрибнер. - Не все ли равно?

- Что значит - все равно? - возмутился Тронхэйм. - Ты соображаешь, что говоришь? Впрочем, тебе, конечно, все равно, функционер несчастный... А вот мне каково?

- А что - тебе?

- А... - Тронхэйм махнул рукой, изображая полную безнадежность. - Что с тобой говорить... Попробуй понять, голова, - невозможно решить задачи экспедиции, не обращаясь с сургорами. Но пока мы не знаем их мифов, мы не знаем ничего об этих людях и не узнаем, будь уверен. А мифы рассказаны неполно, потому что колдун по каким-то причинам решил, что чужакам их знать незачем. А причины эти можно понять, исходя из пропущенной части мифа... то есть круг замыкается. Колдун - посредник между миром людей и миром духов, и если жизнь племени основана на вере, кто пойдет против могущественного знахаря? К тому же он лекарь... Я не хочу сказать, - продолжал Ипполит Германович, подумав, - что колдуны в принципе вредное явление, нет. Они не только охраняют веру и традицию, но и хранят знание... создают его, расширяют, передают следующим поколениям... но одновременно создают и касту знающих. Всегда и везде - одно и то же. Культура представляет собой целое, объединенное либо религией, либо искусством... либо общественными условиями. На раннем этапе - всегда религия. И бывает иногда очень трудно найти общий язык с представителями правящей касты; вот и здесь тоже. Как только напорешься на недоверие знахаря...

- А ты не напарывайся, - посоветовал Скрибнер. - Ты лучше заболей. Он придет тебя лечить - вот и поговорите.

- Забо... - Тронхэйм не договорил, вскочил и быстро ушел в лагерь.

Скрибнер фыркнул и запустил вслед социологу орех.

Несколько морских птиц, огромных, как альбатросы, пронеслись с гиканьем мимо острова. Скрибнер проводил их взглядом и посмотрел на пляж. Песок неподалеку слегка шевельнулся. Скрибнер сделал стойку. Но из-под песка неторопливо выбралась маленькая зеленая черепашка с блестящим, словно отполированным панцирем. Вылезла и зашлепала к воде. Скрибнер чертыхнулся. В нем зародилось и не оставляло теперь чувство тревоги. Пройдясь между пальмами и подумав, Скрибнер вышел на берег. На ближайшем атолле, видимом с Ки-Нтот, возникло движение. Едва различимые фигурки заметались между домиками; вскоре отчалила лодка и на полной скорости понеслась в океан, мимо Ки-Нтот, к девятому атоллу. Скрибнер, наплевав на запрет командира, сел в шлюпку и пошел на перехват местного суденышка.