— Готов ли ты, сын мой, к священному крещению?
— Да, — прошептал Борис.
— Хорошо. Когда откроется эта дверь, ты войдешь и дойдешь до алтаря. Ты понял?
Снова прошептал Борис тихое «да».
— Ты преклонишь колена, — продолжал жрец, — и опустишь голову. Ты закроешь глаза. Ты сделаешь это, сын мой?
Борис кивнул.
— Тогда будь готов! — приказал жрец.
Тем временем второй человек встал позади Бориса. Затем взял его за плечи, выпрямил, уперев колено в спину, а затем нагнул его голову вперед, так что подбородок коснулся груди. Борис почувствовал, как что-то тихо заскользило вдоль его затылка… Одновременно его захлестнула волна дурманящего запаха.
Борис представлял себе крещение несколько иначе — как ритуальное действо наподобие большинства религиозных отправлений в этой стране, в виде массовых церемоний… И потом он вспомнил, что крещения всегда содержали в себе нечто осязаемое: создание души с помощью святого огня или воды — в обход телу. Но у него немного было времени размышлять об этом. Снова стоял он в одном из рядов и тут заметил, что церемония крещения только началась. Ему было трудно сохранять равновесие — дело, видимо, в аэрозоле, которым его опрыскали. Он с усилием пытался сосредоточиться, но все больше его захватывало общее настроение, игра света на потолке и стенах, величавая музыка — все это, казалось, усиливалось, непосредственным образом воздействовало…
Временами ему казалось, что он прямо-таки погружается в эти облака света, музыки и запаха, и тогда он снова спохватывался и мгновение лихорадочно соображал, где он находится, и в такие минуты ему чудилось, что он — наблюдатель, пытающийся обозревать происходящее со стороны.
Он стоял на коленях, касаясь лбом металлической пластины, и снова жрец бормотал неразличимые слова, и опять один из его помощников совершил странное действо над ним, он чувствовал его позади себя, слышал тихое позвякивание, и вдруг от его позвоночника стал проникать сковывающий, но не неприятный холод — в мышцы, в голову…
Потом он подошел к сужению овала, поднялся на несколько ступеней вверх и очутился перед сооружением из серебра и стекла — огромным трехмерным орнаментом, скульптурой, по своим формам схожей с эмблемами на печати и знаменах папы Джо.
Жрец в пурпурно-красном одеянии стоял перед ним, на подбородке и губах — подобие полумаски. «Ангел папы Джо крестит тебя молнией…» Опустился занавес, вроде чехла, на мгновение стало темно, и здесь же тесное пространство под чехлом взорвалось от ослепительной вспышки света, и одновременно с этим Борис ощутил мгновенную колющую боль, и словно в нем действительно что-то изменилось и он не был больше тем, кем был до этого, словно он принадлежал сообществу, что лишь подчеркивали эти странные ритуалы, сообществу, в котором он никогда более не будет одиноким или беспомощным…
Он не помнил, как выбрался из здания. Вдруг вспыхнуло ликование вокруг него, он был ослеплен светом тусклого солнца, его обступили ярко одетые мальчики и девочки и возложили на его голову венок из цветов, стали украшать его разноцветными лентами. И Джин тоже была с ним, и он крепко держал ее в объятьях, и чувствовал ее возле себя, и очень ясно сознавал, что теперь связан с нею чем-то таким, что доныне для него не существовало.
Они шли вместе через парк, держась чуть поодаль от людей, стояли на берегу озера, выложенного искусственным камнем, в котором плавали искусственные рыбы…
— Ты уже слышишь что-нибудь? — спросила Джин. Борис сосредоточился, потом покачал головой.
— Нужно немного потерпеть. Закрой глаза. Вслушайся в себя. Тебе нужно напрячься. Поначалу не так легко поймать волну. Полностью успокойся — я тоже буду спокойна.
Она не касалась его, но он чувствовал ее близость, и вот теперь ему удалось отключиться от окружающего, и одновременно осознание им действительности, смысл его задания, его надежды и желания словно погружались в теплую жидкость… И вдруг, совсем неожиданно, он услышал музыку. Она зазвучала не где-то со стороны, а в нем самом. Непосредственно в нем.
ТЕКСТ НА МАГНИТНОЙ ЛЕНТЕ: …Мы располагаем лишь скудной информацией о состоянии науки и техники. Известные признаки указывают на то, что никакой исследовательской работы в нашем понимании не ведется. С другой стороны, этот режим никоим образом не враждебен прогрессу. Это проявляется особенно в расходах на технику, связанную с высокоразвитой индустрией развлечений. Далее, имеются налицо признаки высокого уровня коммуникационной техники и обработки данных. На все приметы, способствующие разъяснению ситуации, следует обращать особое внимание!
Читать дальше