Томас Гриниас - Поднять Атлантиду

Капитан-лейтенант Терранс Дрейк приплясывал в лощинке между снежными дюнами, пережидая порыв ледяного ветра. Ему срочно требовалось отлить. Увы, ответ на зов природы означал бы нарушение международной конвенции.

Он поежился, глядя на снежные вихри, заметающие окоченевшую, Богом забытую пустыню, простиравшуюся в бесконечность. Фантасмагорические ледовые гряды, которые с подачи русских принято называть словом «заструги», шеренгами уходили в полумрак, оставляя за собой тени, напоминающие лунные кратеры. «Последняя дикая местность планеты Земля, — пришло ему в голову. — Мир, в котором не должен жить человек».

Чтобы не замерзнуть, Дрейк старался побольше двигаться, хотя низ живота уже начинало сводить болью. С другой стороны, антарктическая конвенция предусматривает крайне строгий экологический протокол, который — применительно к данной ситуации — можно передать одной фразой: «Все свое носи с собой». Ничто не должно попадать в окружающую среду. Включая отходы жизнедеятельности.

Очкарики из Национального научно-исследовательского фонда не раз предупреждали Дрейка, что последствия азотного загрязнения в условиях Антарктики могут длиться тысячелетиями. А посему Дрейку предписывалось вскрыть пищпакет и использовать его в качестве импровизированного писсуара. К сожалению, на патрулирование он отправился налегке, без штатного пайка.

Дрейк оглянулся на комплекс из белых стекловолоконных куполов, расположенный в нескольких километрах за спиной. По официальной версии, миссия американской «исследовательской группы» заключалась в изучении необычной сейсмоактивности в ледовом панцире. Тремя неделями раньше очередное глубинное содрогание привело к тому, что от восточной кромки антарктического щита откололся айсберг размером со штат Род-Айленд. Увлекаемый океанскими течениями со скоростью три мили в сутки, он через десяток лет попадет наконец в теплые воды и там растает.

«Десять лет», — повторил про себя Дрейк. Вот как далеко он забрался. Это, кстати, означает, что в случае чего его криков о помощи никто не услышит. Ну да об этом лучше не думать.

В тот день, когда Дрейк расписался за приказ о назначении в Антарктиду, он в офицерской столовой базы Порт-Гуинем познакомился с одноруким коком из числа гражданского персонала. Прихлебывая из миски с загадочным варевом, старик посоветовал почитать биографии Эрнеста Шеклтона, Джеймса Кука, Джона Франклина и Роберта Фолкона Скотта — словом, тех самых исследователей эпохи королевы Виктории и короля Эдуарда, которые стремились достичь Южного полюса, к вящей славе Британии. Кок рекомендовал Дрейку рассматривать новую работу как своего рода проверку на выносливость, ритуал посвящения в настоящего мужчину. Еще он пообещал, что антарктическая вахта станет историей любви («экзотической и пьянящей») и что душа Дрейка окажется «перекроена» на каком-то фундаментальном, чуть ли не религиозном уровне. А вот когда этот враждебный рай его наконец-то околдует и соблазнит, настанет время уезжать и влюбленный Дрейк не найдет себе места от тоски перед предстоящей разлукой…

«Ага. От тоски. Разбежался».

С первого дня Дрейк спал и видел, как уносит ноги с этого куска мертвого льда. Особенно после того, как вскоре по прибытии один из подчиненных ехидно заметил, что старцу с калифорнийской базы руку оттяпали именно благодаря Антарктиде. Впрочем, как выяснилось, в их подразделении все попались на удочку обмороженного кока.