Григорий Гребнев - Пропавшее сокровище

Покашливал Богемский. Затем он вкрадчиво спросил:

- Прошу прощения, профессор... Вы так увлекательно описываете посещение этого монастыря молодым Грозным, что я невольно заслушался, но... э-э...

- Что "но"? - спросил Стрелецкий.

- Вы столь уверенно говорите о каком-то кладе, захороненном здесь, в монастыре, Грозным... Есть ли у вас доказательства, подтверждающие правдоподобие этой версии?

- Да, - нетерпеливо ответил Стрелецкий. Он был раздосадован, что этот прилизанный музейный чиновник прервал его рассказ. - У меня есть неопровержимые доказательства, подтверждающие правдивость этой версии...

- Вы имеете в виду стихи, которые вы здесь цитировали? - с нескрываемой насмешкой спросил Джейк Бельский.

- Нет! Не только эти стихи... В архиве монастыря я нашел указания о кладе Грозного и о тайнике, где был захоронен этот клад.

- О! Это великое открытие, профессор! - с деланным энтузиазмом воскликнул Джейк. - Вы непременно должны сообщить об этом моему управлению... Я помогу вам...

- Против помощи я не возражаю, - усмехнулся Стрелецкий, - но доклад о своих изысканиях я сделаю в академии и доложу своему научному обществу...

- Да, да! Конечно... Простите, что я вас прервал. Продолжайте. Вы так увлекательно рассказываете!

Но вдохновение уже покинуло старого профессора. Он поежился:

- Становится прохладно...

- Да, Игнатий Яковлевич! - воскликнула Тася. - Вам пора вернуться в гостиницу. Разрешите, мы с Ваней вас проводим...

Втроем они направились к выходу из монастыря, и по дороге профессор еще долго рассказывал своим молодым друзьям о приезде в этот монастырь Грозного в 1557 году.

В этот вечер слишком много впечатлений обрушилось на Тасю. Она не могла лечь спать и, проводив Стрелецкого, пригласила Волошина погулять по аллеям березовой рощи, именуемой в Сиверске "Парком культуры и отдыха".

В этом парке не играл духовой оркестр, его заменяло радио. Сейчас оно услаждало слух влюбленных парочек частушками о высоком надое молока и о пользе квадратно-гнездового способа посадки картофеля. Но Тася ничего не слышала. Крепко сжимая руку Волошина, она говорила:

- ...и вдруг мне показалось, что это уже не я, Анастасия Березкина, студентка московского института, а другая Анастасия, та, что приехала на барке из далекой Москвы в этот монастырь... Вы меня понимаете, Ваня?..

Волошину страшно захотелось сказать: "Понимаю, Настенька... Вы почувствовали себя уже не комсомолкой, а царицей..." Но вдруг он увидел совсем близко серые глаза девушки. Даже в темноте он разглядел в них неподдельное горе и промолчал.

- Я еще... ведь я ничего не видела в жизни... - тихо продолжала Тася. Но вдруг я почувствовала, что у меня умер ребенок... Такого отчаяния я никогда не испытывала...

- Вы очень впечатлительны, Настенька, - рассудительно сказал Волошин. Так нельзя...

Тася не слышала его. Она молча смотрела на сумрачные громады монастырских стен, смутно видневшиеся за деревьями.

- Сходим туда, Ваня... - попросила она вдруг.

Он удивился:

- Куда, Настенька?

- В церковь. В ту, где гробик... Вы боитесь?

- Да нет... Но там нечего делать сейчас, - нерешительно ответил он.

- Ну, тогда оставайтесь, а я одна пойду. - Тася высвободила руку.

Но Волошин удержал ее:

- Подождите... Но ведь ворота в монастыре уже заперты.

- А мы пойдем в обход, со стороны озера.

- Вы хотите сказать - вплавь?

- Нет, вброд... Там возле башни мелко.

Он покачал головой:

- Вы, Тасенька, просто девчонка и притом очень взбалмошная.

- Я не знаю... Может быть... Ну, идемте же!.. - И она нетерпеливо потащила его к выходу.

- А вы не боитесь встретиться там с чем-нибудь страшным? - насмешливо спросил он.

- С чем?.. - с тревогой и затаенной надеждой спросила Тася.

- С привидением, например...

- Нет, это не страшно. Я сама сейчас привидение.

Они добрались до Кузнецкой башни, от которой крепостная стена поворачивала к югу. Здесь плескалась вода озера. Тася хотела снять туфли, но Волошин остановил ее:

- Не надо... Я перенесу вас...

Она молча позволила взять себя на руки и обняла его рукой за шею...

Руки были сильные, но держали они ее так бережно, как маленького ребенка... Где-то в темноте слышалось журчание воды, потревоженной его шагами...

Наконец он ступил на береговую полоску земли и остановился. Он спросил, помедлив:

- Ну?.. Пойдем ножками?.. Или останемся у дяди на ручках?..

- Ножками, - сказала она. - И я очень прошу вас, Ваня... не расхолаживайте меня. И не смейтесь над моими чудачествами. Слышите?..