- Чего тебе?
- Ума не преложу, что с ним делать.
- А я что? Моего это ума?
- Он мне качели сделает! - пропищал из своего угла Мишутка.
- Цыц! - прикрикнул Михайло Иванович.
Через минуту спросил:
- Может, отпустить, Настя?
- Можно, - отозвалась Анастасия Петровна.
- Ох-ох-ох... Беда мне, - вздохнул Михайло Иванович.
Утром он спросил Василия:
- Если я тебя отпущу, что будешь делать?
- Поживу у вас немножко. Если разрешите, - сказал Василий.
За ночь он многое передумал и решил, что ему встретился уникальный случай: медведи живут, разговаривают. Дом у них, телек - поди поищи такое. Не убили его, не съели. Паспорт потребовали. Чудеса какие-то! И если уж чудо в руках, надо выжать из него пользу. Поэтому ответы у него были продуманные:
- Поживу с недельку, уйду.
Кажется, Михайло Иванович такого ответа не ожидал.
- Да-а... - тянул он. - У нас, значит, поживешь.
- Конечно, - сказал Василий.
- Шкодить не будешь?
- Что вы, Михайло Иванович!
- Да, - решился наконец Михайло Иванович. - Живи.
Завтракали все вчетвером. Ели картошку с маслом.
- Откуда масло? - спросил Василий.
- Оттуда ж, - отвечал Михайло Иванович. - Из сельпо.
- Имеете связь?..
- Имею.
Конечно, имеет: телевизор, посуда, сковороды... Василий не мог сразу привыкнуть к этому, оттого и вопросы его были, честно говоря, неглубокими.
Больше Василий смотрел: как Михайло Иванович орудует вилкой, как Анастасия Петровна управляется у печи. Смотрел на лица своих соседей. Неудобно как-то сказать - на морды. Ничего лица: приветливые, сосредоточенные.
После завтрака Михайло Иванович предложил:
- Айда, по дрова. На заготовку.
Взял пилу поперечную, добрый колун. Василий с готовностью согласился.
Лесосека была в километре от дома - не дальше. Штабелек дров, небольшие стволы, поваленные, изломанные, - работа Михаила Ивановича, решил Василий. Пока шли, разговаривали, Василий рассказывал о себе. Михайло Иванович слушал.
На лесосеке сразу включились в работу. Пила визжала, готовые чурки ложились одна к другой. Василия прошиб пот. Михайло Иванович работал неутомимо.
Так - до обеда: картошку взяли с собой, лук, соль.
После обеда дали себе немного расслабиться. Прилегли под елью, на мягкой хвое. Возобновили разговор. Говорил теперь Михайло Иванович:
- Биография у меня обыкновенная - рядовая. Родились мы в берлоге, с браткой Валерой. Сосали мать, набирались сил. Когда выбрались из берлоги, началась для нас настоящая жизнь. Чего только мы не делали: кувыркались, лазали по деревьям, купались в ручье. Хорошая была жизнь, - Михайло Иванович расчувствовался: - У-у!! Бывало, утречком, на реке... А небо такое зеленое, свежее. Лес не шелохнется. Не жизнь яблочко наливное!..
- Только все кончается, милок, - Михайло Иванович повернул голову к Василию. - Здоровенные стали с браткой, ссориться начали. Вцеплялись - клочья летели. Мать поглядела на это, разгневалась, надавала оплеух обоим: "Ушивайтесь, постылые!" И пошли мы с Валерой. Побродили до осени, потом он подался На Усач. Только его и видел. Не знаю, жив ли?
Тут я задумался, - продолжал Михайло Иванович. - Как дальше? Перезимовал один. Подтекла у меня берлога, выскочил раньше времени. Холодно, голодно. Нет, думаю, так можно пропасть.
У Василия с утра на языке вертелся вопрос: как это - домик, семья? Михайло Иванович, видимо, подходил к этому моменту своей биографии.
- Приглядываться начал. Живут мужики, к примеру. Дом, огород у них, достаток. Разговаривают друг с другом, общаются. Почему у зверей не так? Крепко засела у меня эта думка. Почему не жить вместе с людьми? Коровы живут, собаки. Впрочем, не то: коровы, собаки - домашний скот. А чтобы жить на равных: ты мне друг - я тебе друг. Мысль, правда? Мир велик; тайга велика, солнце всем светит. Живите и наслаждайтесь. С чего же начать, думаю? С речи. Оно и понятно: речь - это главное. Без общего языка пропадешь. Стал подбираться ближе к людям. На покосе где-нибудь отдыхают, у костра, а я тихонечко рядом, за елками: слушаю, запоминаю. Того Иваном зовут, того Петром. Подай, принеси - все это понятно, если хочешь понять. Шибко завлекся этой наукой. Говорить начал учиться. Получалось: И-ван. "Иван, - говорю, - Иван!" А из глотки: "И-ван"... вроде "ги..." - отрыжки какой-то. Лапами, бывалоче, раздеру морду себе: "Иван!" Представь - получаться начало. А раз начало - не сомневайся, пойдет.
Года два эдак бился. Повзрослел к этому времени. Новые пришли мысли. Кому это надо, думаю, чтобы звери, птицы да человек разобщенно жили? Мир, говорят, один, неделим. Вот, думаю, надо наводить мосты к человеку. Хорошо, теоретически думаю. Да и готовлюсь. Пионером стать в этом деле.
Читать дальше