Олег Лукьянов - На одной далёкой планете

Первые же цифры, словно капли раскаленного свинца, прожгли мозг профессора. Точно! Ничего не видя вокруг и ничего не слыша, кроме монотонного голоса оператора, профессор записывал, нет, попросту переписывал решение актера. После тридцать пятого знака оператор сказал: «Все» — и умолк.

Профессор медленно положил трубку. Снова и снова просматривал он длинный ряд цифр, сравнивая его с решением. Ни единой ошибки! Сорок знаков! С ума сойти… нет, немыслимо, невозможно! Человеческий мозг не в состоянии… Ну, извлечь корень из седьмой степени, возвести в степень это могут люди-счетчики. Но найти алгебраическое решение, сделать подстановку и получить числовой ответ с такой сатанинской точностью. Нет. Нет!

Значит…

Послышался негромкий булькающий звук. Это ОН, потянувшись через стол, наполнял бокал профессора лимонадом. Анатолий Николаевич сделал глоток, медленно поднялся и подошел к открытому окну.

Многоэтажные каменные истуканы полыхали в ночи желтыми кроссвордами окон, а между ними рвалась в ослепляющее созвездие огней тусклая лента шоссе. Далеко в сером месиве туч вспыхнул маленький белый куст молнии. Ветер донес приглушенный расстоянием раскат грома.

Профессор стоял с закинутыми за спину руками и смотрел в ночной город. Какие-то совсем лишние, тысячу раз кем-то повторенные фразы бестолковой канителью вились в его опустевшем мозгу.

Вот оно! Состоялось! Сбылась мечта сумасшедших умов… И конечно, не так, как ждали. Все не так. Ждали из космоса. Радиосигналов, ракет, тарелок. Ждали чего и кого угодно, но непременно с парадного входа, с громом, эффектами — вот, мол, мы явились, давайте знакомиться. А вышло так — тихо и обыденно. Пришел самый обыкновенный человек и сказал: вот я…

Среди многочисленных качеств, составлявших духовный комплекс Анатолия Николаевича, имелось одно, важное, без которого он никогда не достиг бы успехов в науке, а именно: умение смотреть фактам в лицо и под их давлением отказываться даже от самых стойких и привычных убеждений.

Остыв немного на влажном предгрозовом ветерке, он вернулся на место. От прежней его позиции не осталось и следа. Теперь это был ученый, принявший факт и желавший извлечь из него максимум пользы.

Понимая свою ответственность за результаты контакта, он теперь настроился на то, чтобы все как следует понять и запомнить, не упустив ни одной мелочи.

«Актер» сидел за столом в прежней позе — скрестив на груди руки — и спокойно ждал. Интересное дело: в глазах этого человека, посредника или как там еще, не виделось, в общем-то, того огромного интеллекта, который сейчас двигал им. Человек как человек, красивый, и только. А между тем перед тобой сидит представитель загадочного космического разума колоссальной мощи, и у него к тебе (именно к тебе из всех людей на Земле) какое-то, очевидно, важное дело. Профессор весь внутренне собрался, готовясь выслушать самое невероятное, самое неожиданное сообщение.

— Анатолий Николаевич, — очень обыденным тоном начал «актер», облокачиваясь о стол. — А что, если я скажу сейчас, что вы были правы, что все происшедшее лишь тонко организованная мистификация, эксперимент?

— Простите, не поверю, — не дрогнув, ответил профессор. — Уравнения четвертой степени в уме не решаются.

— А если я сейчас исчезну и больше не появлюсь?

— Это было бы бессмысленно с вашей стороны. Зачем же вы вступали в контакт?

— А в самом деле, зачем?

Сказал, как прибил к месту. Анатолий Николаевич с недоверием глянул в спокойное лицо могущественного собеседника.

— Вероятно… для того, чтобы сообщить какую-то важную информацию?

— Какую?

— Не могу себе представить. Очевидно, что-нибудь очень важное.

— Например, открыть тайну мироздания или научить расщеплять атомы легких элементов?

— Ну нет, такое знание было бы сейчас равносильно катастрофе.

— Тогда, может быть, рог изобилия? Есть отличная конструкция. В один конец загружается вещество в любом виде, хоть морской песок, а из другого выходит любой продукт, какой только может измыслить самое прихотливое воображение.

Профессор подумал и с сомнением покачал головой.

— Не знаю… Боюсь, что это тоже некоторая крайность.

— Тогда что же?

Этот простой вопрос окончательно загнал Анатолия Николаевича в тупик. А в самом деле, что? Вот когда он пожалел, что не проработал вчера хотя бы вчерне версию о контакте. Такая оплошность!

— Вы могли бы оказать какую-нибудь конкретную помощь, — сказал он не совсем уверенно. — Человечество двадцатого века задыхается от всякого рода проблем, да они вам, очевидно, хорошо известны.