Олег Лукьянов - На одной далёкой планете

— Ну, а вы с ним о чем говорили?

Андрей повертел в руках пустой бокал, играя капелькой жидкости на дне, поднял глаза на профессора и вдруг мягко, совсем по-детски улыбнулся.

— О смысле жизни.

— Вон как! И… что же?

— Что нового я узнал, хотите вы сказать?

— Да.

— А ничего… — актер пожал плечами и поставил бокал на место. — Ничего такого, о чем в той или иной форме не говорилось еще до нас с вами.

— Ну а конкретнее?

— Конкретнее?.. — Андрей задумчиво поднял брови. — Вот уж не знаю, получится ли… Очень уж тема обширная.

Он откинулся в кресле, положив руки на подлокотники.

— Вы, как я понял, всю жизнь занимались наукой.

— Да, со студенческих лет.

— И, наверное, прочли немало книг по своему профилю?

— Не только по своему. Занятия наукой требуют определенной широты кругозора.

— Ну, а такие, скажем, области, как история, философия, религия, вас не интересовали?

— Честно говоря, постольку поскольку, — подумав, признался Анатолий Николаевич. — Тут я, видимо, троечник, как вы в математике… В наше время быть энциклопедистом, сами понимаете, невозможно. Чем-то приходится жертвовать.

— Вот и первая хитрость космического демона, — усмехнулся Андрей, свести двух троечников. Очень символично, — Он задумался, глядя куда-то далеко, мимо профессора. — Не отсюда ли все беды человеческие, что мир, если вдуматься, состоит из троечников?

К ним подошла официантка:

— Будем расплачиваться?

Актер и ученый одновременно вынули бумажники и… рассмеялись. После короткого забавного препирательства профессор отвоевал право заплатить за ужин. Они поднялись и пошли к выходу.

У ярко освещенного фасада ресторана было шумно. Дождь еще не кончился, и под бетонным навесом, громко разговаривая, толпились подвыпившие посетители. Анатолий Николаевич и его новый знакомый остановились в стороне, у края навеса, с которого на черный асфальт лились редкие струйки воды. Среди ожидающих выделялась компания девушек и парней, одетых модно и довольно пьяных. Они стояли в кружок, обнявшись за спины, — все длинноволосые, в джинсах, трудноотличимые друг от друга — и, качаясь, с громким подвыванием пели популярную песенку.

Профессор давно уже не бывал не только в ресторанах, но и вообще в местах массового отдыха. Институт, завод, академия, министерство, дом, иногда (если уж очень допекут) телестудия — все время в спешке, на машине. Привык беречь каждую минуту. Сценка неприятно поразила его. Он подумал, что в дни его молодости, когда жизнь была куда более бедной, увидеть такое было почти немыслимо. Чего им надо? Чего еще не хватает?

— Что, не нравится? — услышал он над ухом баритон Андрея.

— Да… неприятное зрелище.

— А раз неприятное, то лучше и не смотреть, — сказал Андрей с жестковатой ноткой и, помолчав, снова заговорил: — Живем каждый на своем этаже, занимаемся каждый своим делом: кто космос штурмует, кто спортивные рекорды, а кто вот так… воет у кабака. Любопытно живем, а?

— Да… — без выражения обронил профессор. Его сейчас гораздо больше всех других проблем занимала проблема, как выйти из неопределенного положения, в которое его поставило странное условие космического гостя.

— Пойдемте-ка, а? Дождь как будто уже кончился, — предложил он, выглядывая яз-под навеса.

Они двинулись по мокрому черному тротуару, на котором расплескались разноцветные огни от фонарей и витрин.

Анатолий Николаевич покосился на своего молча шагавшего спутника. Да, он совершенно честный и искренний человек, но в качестве свидетеля никак не годится. Актер! Пожалуй, еще засмеют. Одна надежда, что выступят те авторитетные инкогнито в других странах. А если не выступят? Анатолий Николаевич почувствовал что-то вроде негодования против всесильного существа, по прихоти которого оказался в таком щекотливом положении. Зачем ему это понадобилось?

— Странное все-таки условие, — высказал он вслух свои сомнения.

— Нисколько, — откликнулся Андрей, останавливаясь и поворачиваясь лицом к Анатолию Николаевичу. Тот тоже остановился.

— Не только не странное, но, наоборот, единственно разумное, — сказал он с силой.

— Простите, не понимаю.

— А вы подумайте как следует и поймете.

Они стояли друг против друга на каком-то мосту, под которым, сверкая огнями, текла шумная автомобильная река. Мимо с глухим рокотом промчался тяжелый автобус, приглушив последние слова Андрея, и профессор, чтобы не возражать, сделал вид, что не расслышал их.