Виктор Егоров - Искатель. 1970. Выпуск №4

Лишь к вечеру, когда тусклое серебро вечных льдов на вершинах Базар Дюзи, будто подсвеченное изнутри, начало наливаться тревожным багрянцем заката, Гейдар-ага велел собрать на площади всех сельчан.

Ждали его долго, в полном молчании. Наконец тяжелые, окованные железом ворота распахнулись, и со двора Сеид-Аббаса вырвалась группа всадников. Горяча коней, вздымая клубы пыли, они проскакали по площади и рассыпались по сторонам, на ходу сдергивая с плеч карабины. Следом показался и сам Гейдар-ага.

Горбоносый, пышнобородый, с изрытым оспой лицом, он обратил бы на себя внимание в любой толпе. Низко надвинутая на лоб серая каракулевая папаха сливалась завитками с полуседыми бровями, взгляд был тяжелым, настороженным, движения степенны, но полны сдерживаемой силы.

К бассейну он подъехал не торопясь, приложив руку к сердцу, поклонился старикам, но не сошел с коня, оставался в седле, старинном, с резными деревянными луками, потом поднял руку.

— Братья мусульмане! — Гейдар-ага был явно простужен, и оттого голос его звучал хрипло и глухо. — Все вы знаете, что я и мои люди подняли знамя священной войны газавата в защиту веры и наших старых, добрых обычаев. Скоро, очень скоро под этим зеленым знаменем встанут тысячи богатырей. Уже поднимаются мусульмане в других уездах, уже пылают дома отступников, которые на земле наших дедов и отцов хотят завести новые порядки, порядки нечестивцев, затоптать законы шариата. Но пока мне нужна помощь. Людьми и продовольствием. Я знаю, вы простые, честные крестьяне, привычные к топору и мотыге. Стрелять вы умеете в воздух, да и то только на свадьбах, а пара крепких буйволов вам дороже боевого коня. Но, может быть, среди вас найдется настоящий мужчина, который захочет стать в ряды братьев по вере? Кто не боится выступить в защиту ислама с оружием в руках, пусть выйдет вперед. Мы дадим ему коня, шашку и винтовку, мы выведем его на священную дорогу газавата.

Гейдар-ага смолк и, подбоченясь, чуть тронул коня каблуками. Сдерживаемый сильной рукой, жеребец заплясал на месте, далеко отбрасывая сухие точеные ноги, брызгая из-под копыт мелкой щебенкой. Толпа настороженно молчала. Потом из ее рядов решительно выдвинулся парень лет двадцати в добротном суконном архалуке. Это был племянник Сеид-Аббаса.

Низко поклонившись Гейдар-аге, он стал рядом с ним и вызывающе обвел толпу взглядом. Словно отвечая на этот вызов, вперед вышел еще один человек. Одет он был бедно, почти нищенски, но был рослый и крепкий.

— А, Керим-бездельник, — негромко, но явственно донеслось из толпы. — Вором он был, вором и остался, такому прямая дорога в лес.

Гейдар-ага качнулся в седле, рука его легла на кобуру маузера, но благоразумие, видимо, победило. С недоброй усмешкой он обвел крестьян пристальным, сверлящим взглядом, прищурился.

— Вы сказали, я слышал, — негромко, угрожающе произнес он. — Керим мой старый друг и честный мусульманин. Кто-то из вас обидел его. Я не буду спрашивать кто — не годится правоверному выдавать своего соседа. Но, — Гейдар-ага повысил голос, — по закону гор обида должна быть оплачена выкупом или кровью. Мне не хочется проливать мусульманскую кровь. Каждый очаг заплатит за обиду хлебом, мясом, рисом. Вы будете привозить это сами. Раз в неделю. В урочище Трех Дубов. Вы слышали, я сказал.

В толпе раздался приглушенный ропот.

— Кто будет уклоняться, тот враг ислама! — выкрикнул Гейдар-ага. — А что случается с врагами, вы увидите сейчас здесь.

Хлопнув в ладоши, он отдал какое-то приказание одному из охранявших его всадников и медленно отъехал в сторону. Бандит карьером пронесся по улице, круто осадил коня у ворот Сеид-Аббаса, спешился…

Через несколько минут на улицу вывели тех, кто сидел в амбаре. Следом появилась арба, обычная, на высоких деревянных колесах, запряженная парой сытых, круторогих буйволов, чем-то нагруженная. Крестьяне, собравшиеся на площади, с тревогой и недоумением следили за приближавшейся процессией.

Связанных активистов тащили почти волоком, продев под стянутые на груди ременные путы арканы, концы которых были привязаны к седлам коней, погоняя нагайками, ударами прикладов. Никто из участников этого шествия не произносил ни слова.

Их подвели к чинарам, втащили на арбу.

— Керим! — еще более хрипло, чем прежде, сказал-выдохнул Гейдар-ага.