Роберт Силверберг - Время «Икс» - Пришельцы

Рашид будет единственным изо всей группы, участвовавшей в поездке в Лос-Анджелес, кто спокойно отнесется к этому налету, подумал Фрэнк. Странный супермен Рашид, произведенный на свет и воспитанный своим не менее странным отцом, воспримет любой взрыв, не моргнув глазом. Сверхъестественная отрешенность и неземное спокойствие, позволившие ему проникнуть в самое логово Главного и установить там бомбу, помогут ему с легкостью перенести зрелище развороченного ранчо. Конечно, сыграет роль и то, что его отец, мать, сестры и братья уцелели и даже не ранены. И возможно, ему вообще наплевать, чем окончилась их миссия, успехом или неудачей. Разве ему не наплевать на все на свете? Скорее всего, так оно и есть.

Наверно, это не так уж плохо. Наверно, всем уцелевшим нужно постараться занять ту же самую позицию: отрешенность, безразличие, смирение. Осталась ли у них хоть какая-то надежда? Во всяком случае, с иллюзиями покончено.

Фрэнк медленно побрел в сторону парковки.

Около его машины все еще стояла Синди, странными ласкающими движениями оглаживая ее блестящее крыло. Может, у нее помутился рассудок от всех тех ужасов, свидетельницей которых ей пришлось стать? Но, услышав его шаги, она обернулась, и Фрэнк увидел ясный, спокойный свет разума в ее глазах.

— Он сказал тебе, кто погиб? — спросила она.

— Многие. Стив, Лиза, Лесли и другие. Один из моих братьев. И мой отец тоже.

— Бедный Энсон, да. Хотя… Вот что я тебе скажу. Может, это и неплохо, что он умер сейчас.

Непреднамеренная жестокость этих слов напугала его, но Фрэнку уже приходилось сталкиваться с тем, как безжалостны бывают очень старые люди.

— Неплохо? Почему ты так говоришь?

Синди взмахнула похожей на птичью лапку рукой в сторону разрушенного дома.

— Увидев такое, Фрэнк, он бы все равно не смог жить дальше. Ранчо его деда лежит в руинах. Половина семьи мертва. Пришельцы по-прежнему правят миром, несмотря на все случившееся. Он был очень гордым человеком, твой отец. Все Кармайклы такие,— хрупкая рука опустилась на плечо Фрэнка, легонько сжав его. В ее мерцающих глазах ему почудилось что-то колдовское,— Смерть Тони нанесла ему сокрушительный удар, но, пережив все «это», Энсон умирал бы по тысяче раз в день. Потому что понял бы — его вторая грандиозная попытка избавить Землю от Пришельцев потерпела даже большую неудачу, чем первая. Та, по крайней мере, не привела ко всем этим разрушениям и несчастьям. Для него гораздо лучше, что он так и не увидел всего этого. Гораздо лучше.

Лучше? Неужели это правда? Фрэнку нужно было обдумать услышанное.

Он выскользнул из-под руки Синди и сделал несколько шагов в сторону беспорядочной дымящейся груды почерневшего гранита и сланца — всего, что осталось от дома,— и носком ботинка нечаянно разворошил груду обуглившихся деревяшек, которыми была усыпана тропа.

Горький запах гари ударил ему в нос. Суровые слова Синди снова и снова звучали в его ушах, словно несмолкающие скорбные аккорды.

Энсон умирал бы по тысяче раз в день… тысяче раз в день… тысяче раз в день…

Его грандиозная попытка потерпела неудачу…

Неудачу…

Неудачу…

Неудачу… неудачу… неудачу… неудачу…

Спустя некоторое время Фрэнк пришел к выводу, что Синди, возможно, права в отношении Энсона. Он не вынес бы столь сокрушительного поражения, оно полностью разрушило бы его. Однако все эти соображения не облегчали восприятие того факта, что он мертв, наряду со многими другими. Было трудно, почти невозможно принять случившееся. Теперь все, во что Фрэнк верил, утратило смысл. Они сделали ход, и он потерпел неудачу. Игра закончена, они проиграли, разве не так? И что теперь?

Теперь, подумал он, вообще ничего. Больше никаких грандиозных планов избавления от Пришельцев одним махом. С такими проектами покончено.

Это была непривычная и очень мрачная мысль. Семья Фрэнка поколение за поколением вкладывала всю свою энергию в осуществление мечты сбросить иго Завоевания. Жизнь самого Фрэнка была полностью подчинена этой цели, с тех самых пор, как он достаточно подрос, чтобы понимать — когда-то свободная Земля была порабощена существами, прилетевшими со звезд. Он был Кармайклом, а отличительной чертой Кармайклов было страстное желание освободить мир от чужеземного владычества. Теперь он должен позабыть обо всем этом. Грустно, очень грустно. Но что еще остается, спросил он себя, стоя у груды камней, в которую превратилось ранчо? Что еще остается теперь, когда все повернулось таким образом? Какой смысл продолжать делать вид, что способ избавиться от Пришельцев существует?