Николай Грязнов - За дверью в лето

Все лиаты особое внимание уделяли защите интеллектуального процессора, проникновение в зону которого позволяло подчинить себе волю любого разумного существа. В случае с шоргом Роджер пытался воздействовать на астральную проекцию его органов чувств, или визиос, что ему частично и удалось. У фарлаха же визиос и интос были надежно заблокированы, но к защите мотоса абориген отнесся достаточно безалаберно. Вначале это обстоятельство помогло юноше смягчать пинки своевременным отклонением тела в сторону от противника, потом малыш научился слегка демпфировать силу ударов.

Судя по всему, бугай понимал, что ему мешают отвешивать звонкие оплеухи, но его сильнее волновало состояние приятеля, чем вполне объяснимые попытки леомура обороняться. Постепенно Роджер, которого скорее толкали, чем лупили, стал приходить в себя, и колокольный звон в голове утих до уровня равномерного гула. К тому моменту, когда бита с мячом достигли последнего поворота дороги, он уже достаточно сносно держался на ногах.

Наконец, за плавным изгибом улицы показался огромный валун, возле которого, бессмысленно покачивая головой, медленно поднимался на лапы ошеломленный шорг. Гризли широко расплылся в улыбке и, придвинувшись к лиату вплотную, почти дружески хлопнул его по плечу:

— Что, хлюпик, размечтался? Нет, шмакодявка, нашего брата каким-то там булыжником не угробишь. Старина Барни покрепче стали будет. — Фарлах с неожиданной гордостью и нежностью посмотрел на монстра, с трудом воспринимающего действительность.

Ожидать подобной же нежности в отношении себя Роджеру не приходилось. У юного путешественника оставался последний шанс, связанный с кратковременной расслабленностью противника. И он не преминул воспользоваться им, обрушившись всей мощью собственного Дара на мотос, зону формирования импульсов движения в сознании воинственного аборигена.

Малыш практически обездвижил огромного Гризли на долю секунды и жестко хлестнул изумленного конвоира по вылезшим из орбит глазам. Рев ополоумевшего от боли и ослепшего ненавистника лиатов отбросил юного леомура, словно взрывной волной. Тобио Экселанц Сильвер метнулся к трассе, все еще не веря, что он вырвался из ловушки и каким-то чудом избавился от смертельной опасности.

Проковыляв вдоль дороги не менее километра и тщательно запутав следы, Роджер нашел укрытие, чтобы осмотреться, отдышаться и прийти в себя. По пути его не раз посещала предательская мысль о возвращении к слугам. Их присутствие юноша пока еще чувствовал, поскольку коборты упорно искали его недалеко от места побега. После пережитого ужаса хотелось вернуться домой, на мягкий диван и взбитую подушку. Однако, всплывающий в сознании образ расстроенного наставника с отблеском укоризны в глазах каждый раз помогал преодолеть кратковременную слабость духа.

В сомнениях и тревогах он даже забыл, что цель посещения злополучного двора так и осталась недостигнутой. Осознать это страннику довелось в тот самый момент, когда, выйдя за пределы обитаемой зоны и просканировав местность, он выбрал место лежки и приступил к маскировке. Выругавшись от души, леомур скорее отполз на пару метров в сторону от убежища, чем отошел. Несмотря на стоны изнасилованных мышц, поколоченное тело даже умудрилось получить удовольствие от процесса глубокого внутреннего опустошения.

К сожалению, физиологические потребности, как и беды, не приходят поодиночке. Едва закончив борьбу с избытками влаги в организме, малыш понял, что не в меньшей степени ему хочется есть, пить и спать, причем, все одновременно. Совместить указанные процессы не было ни технических, ни материальных возможностей, поэтому голодный лиат принял решение забыть о жажде во сне. Достроив укрытие, Роджер втиснулся в него и мгновенно отключился.

Со стороны иногда кажется, что леомуры большую часть своей жизни спят и ничего не делают. На самом деле, искусство телепатического общения и контроля слуг требует не только тренировки, но и полной концентрации. Валяясь часами с закрытыми глазами, они деловито и несуетливо блуждают по волнам астрального эфира, внимательно вглядываясь в окружающую обстановку. На этот раз молодой путешественник чуть ли не впервые спал как убитый, ничего не замечая вокруг.

Тем не менее, вызов наставника сумел пробиться сквозь пелену безвременья, хотя переход из глубокого сна в реальность произошел мучительно и не то, чтобы окончательно. Сильно портило впечатление от пробуждения наличие какого-то сильного запаха, голод с жаждой и опоясывающие боли в спине. Хотелось материться, но заложенное на уровне инстинктов уважение к мастеру заставило ответить почти радушно и создать в голове жалкое подобие трехмерной улыбки.