Николай Грязнов - За дверью в лето

Немая сцена, последовавшая за этим дешевым наездом, была достойна пера великого поэта или кисти прославленного живописца. Загнанные на крышу беглецы подошли к самому ее краю и молча уставились на источник звука, буквально буравящий их своими маленькими злобными глазками. Для молодых леомуров рушились все основы мироздания. Говорящий шорг в их представлении был не менее фантастичен, чем летающий куст или прыгающий камень. Никто не отрицал наличия у монстров высокого уровня интеллекта и способностей к обучению, но примитивность сигнальной системы этой расы давно вошла у лиатов в поговорку.

— Что уставились, недоноски? — Вожак не утруждал себя излишней политкорректностью.

— Ты кто? — смогла, наконец, выдавить из себя нечто членораздельное Алиса.

— Борман. Слышать не доводилось? Вот и славненько. Значит, еще пока несильно наследил.

— Ты владеешь мыслеречью? — не удержался от глупого вопроса Роджер.

— Да где уж нам, тупым чудовищам? — подкусил леомуров шорг.

— Кто тебя послал и зачем? — Девушка решила сразу взять быка за рога.

— Создатель. Зачем? Уничтожить весь род проклятых шатов под самый корень.

— Чей род? — не понял юноша.

— Ваш, уроды, ваш. Всех тех, кто называет себя леомурами.

— И за что же создатель нас так сильно не любит? — поинтересовалась барса.

— А за что вас любить? Он сотворил наш мир и ушел от дел, оставив вместо себя хомеров, которых вы называете четланами. Большие труженики вершат великие дела по преобразованию мира, и мы, лимьеры, всячески помогаем им. Ленивые же бездельники шаты нагло манипулируют хомерами, превращая их в зомби. За что можно любить паразитов?

— Как же четлане могут быть творцами, если они лишены даже элементарного астрального зрения? — не поняла девушка.

— В этом-то и был гениальный замысел Создателя. Чтобы разбудить креативное начало в личности, необходимо сделать ее в чем-то ущербной. Он лишил хомеров альтернативного мира, чтобы у них не было другого выхода, кроме того, как перестроить единственно доступное им пространство.

— Это ж надо так все переврать, — возмутился молодой лиат. — Да если б не леомуры, четлане так бы и остались дикими животными. Мы их всему научили, и вот тебе благодарность.

— Чему вы могли их научить, лежебоки? Спать сутки напролет или мяукать у миски, выпрашивая молоко с вискасом? Вообще, что полезного шаты делать умеют? Орать в марте дурным голосом? Ах, да, они же ловят маленьких несчастных сурисов, которых называют груффи.

— Леомуры научили четлан думать, — жестко отрезала Алиса.

— Серьезно? Может, вы и нас этому научили? Может, вы вообще всемогущие? А что же вы тогда сидите на крыше и поджариваете собственные зады? Ну, прошу, покажите свою силу.

— Ладно, ты сам напросился, — юный воин зарядил на полную мощность и с доброй оттяжкой ударил по нахальному самоуверенному шоргу.

Расстояние до вожака стаи, отошедшего к своим бойцам по команде барсы, было значительным, но далеко не запредельным для такого сильного лиата, как Роджер. Правда, искорка облика наглеца была мутноватой и напоминала что-то среднее между дымкой и облачком, но никто из верхолазов не ожидал, что атака окажется настолько безрезультатной. Говорящий монстр даже и не подумал уклоняться. Мощная вспышка беспомощно увязла в вязкой перине вспененных клочьев воздушной ваты, а усмешка на морде чудовища стала еще шире.

— И все? Вот этот пшик вы называете своей силой? И где же ваша хваленая мощь? Тоже мне нашлись правители мира. Как были примитивными паразитами, так ими и останетесь до конца дней своих.

— Мы еще посмотрим, кто встретит этот конец раньше. — Нельзя было сказать, что у Алисы эта фраза прозвучала убедительно, но она очень старалась преодолеть недоумение и растерянность.

— Вот в этом можете нисколько не сомневаться. Денек сегодня будет жаркий. Мы-то в тенечке отлежимся, да и сменить нас найдется кому. А вот ваша крыша через часик в такую сковородку превратится, что сами попросите добить вас.

— За что же ты нас так ненавидишь, Борман? — не выдержал юноша.

— Это длинная история. Впрочем, время у нас есть, солнышко еще только начинает припекать. Не знаю, как вы, а я сыт, могу и поболтать.

Лиаты в отличие от шорга не могли похвастать набитым животом, но им пока было не до голода, хотя жажда уже начинала напоминать о себе, возможно, больше психологическая. Слушать говорящего монстра большого желания не было, но выхода из сложившейся патовой ситуации не наблюдалось, а поэтому серьезных возражений не последовало. В конце концов, из беседы всегда можно было вынести что-нибудь полезное. Особенно лиатов интересовало, кто и каким образом научил вожака шоргов мыслеречи леомуров.