Григорий Адамов - Тайна двух океанов

Через три минуты, обрезая кортиком водоросли на винте Павлика, зоолог говорил:

— Эта черепаха мне не нужна, Павлик. Лучше бы искал мою Lammelibrachtata cephala. Я уже не решаюсь даже прибавлять свое имя к имени класса, который существует пока в лице лишь одного-единственного индивида. Какая дикая несообразность!

Он грустно вздохнул.

— Ну, Арсен Давидович, не огорчайтесь, — пробовал утешить его Павлик. — Вот увидите, не здесь, так в другом месте, но мы обязательно отыщем вам эту цефалу…

— Ну, вот ты и свободен, Павлик. В другой раз… Стоп, что это такое? — прервал вдруг зоолог самого себя.

Павлик посмотрел в ту сторону, куда повернулся ученый. Сквозь стебли водорослей Павлик заметил фигуру большого человека в синеватом скафандре, поднимавшуюся к поверхности при помощи заспинного винта. Человек держал в руках три гибких кольцевых шланга, окрашенных в ярко-красный цвет. Проскользнув на расстоянии двадцати метров от зоолога и Павлика и спугнув стайку серебристых рыбок, ливнем пронесшихся вниз, человек быстро скрылся вверху за густой стеной растений.

— Странно, кто бы мог быть здесь? — спросил задумчиво зоолог, продолжая неподвижно смотреть наверх. — Мне помнится, что из подлодки должны были сегодня выйти, кроме нас с тобой, лишь Шелавин, Скворешня, Цой да Марат… Скафандр этого человека, наверно, нулевой, а таких крупных людей у нас, кажется, только двое — Скворешня и Горелов… Но Скворешня занят… Неужели Горелов?…

— Арсен Давидович! — прервал зоолога Павлик. — Зачем же он поднялся кверху? Ведь по приказу капитана никто не имеет права быть на глубине меньше пятидесяти пяти метров от поверхности…

Зоолог пожал плечами под скафандром:

— Не могу понять. Впрочем, он, кажется, перед тем как скрыться из наших глаз, переменил направление и лег горизонтально. Дай-ка я спрошу его по радио. Ведь скоро обед…

Своеобразное жужжание зуммера — вызов к радиотелефону — отвлекло зоолога от его намерения. Едва лишь он и Павлик настроили свои аппараты на требующуюся волну, как послышался возбужденный голос Марата:

— Арсен Давидович, Арсен Давидович! Товарищ Лорд, отвечайте! Вы когда-нибудь ответите или нет?

— Да, я слушаю! Слушаю, Марат! — едва успел бросить в этот поток слов зоолог. — В чем дело?

— Идите сюда скорее, товарищ Лорд! Замечательная вещь! Какая находка! Какая редкая находка! Вы идете или нет?

— Да что там такое? — спросил зоолог. — Что случилось? Где ты? Откуда ты говоришь?

— Скорее, скорее! Сами увидите, — торопил Марат. — Скорее плывите вест-норд-вест от места ваших работ; глубина — сто четыре метра; вы встретите массу скал… одну огромную, похожую на собор. За нею будет гореть мой фонарь. Только скорее, а то я здесь с ума сойду…

— Хорошо, хорошо, сию минуту плывем! — крикнул зоолог, заразившись волнением Марата. — Мы сейчас будем у тебя с Павликом.

— Ах, с Павликом! — воскликнул Марат. — Это очень хорошо! Тебе будет страшно интересно, Павлик!

Зоолог и Павлик неслись почти лежа в сине-зеленых сумерках, рассекая шлемами и плечами воду и время от времени поглядывая на компас и глубомер.

— Что этот чудак там нашел? Как ты думаешь, бичо? — спрашивал зоолог. — Ну что тебе стоит сказать, Марат! В чем там дело, а?

— Некогда, товарищ Лорд, — ответил, задыхаясь от какой-то работы, Марат. — Я тут пока раскопки делаю. Вот увидите сами… Сейчас здесь будут Цой и Скворешня. Я их тоже вызвал.

Внизу показалось дно, усеянное темными глыбами, густо заросшее морскими лилиями, морскими перьями, горгониями, известковыми водорослями, или нуллипорами, и медленно, незаметно для глаза повышающееся навстречу пловцам. Чтобы не налететь на скалы, пришлось перевести винт на пять десятых, а потом на две десятые хода. Из зеленоватых густых сумерек показалась высокая мрачная скала, похожая на башню. Ее тесно окружали несколько других — тонких, вытянутых, со шпилями.

— Здесь, наверно, — сказал зоолог.

Лавируя среди глыб и осколков и избегая водорослей, они тихо обогнули огромную скалу, за которой открылась небольшая подводная поляна.

Возле темной массы, возвышавшейся на противоположном краю поляны, двигалось из стороны в сторону яркое, слегка расплывчатое пятно света.

— Вот и мы! — сказал зоолог, зажигая фонарь на своем шлеме.

Павлик зажег и свой фонарь. Стало довольно светло. Марат с яркой звездой, горевшей на его лбу, стоял в усталой позе, опираясь на лопату, возле кучи свеженарытого песку и небольших осколков. Видны были его потное лицо, полные восхищения и радости глаза и торчащий кверху хохолок на темени — в скафандре Марат был лишен возможности бороться с ним: хохолок, как всегда в этих случаях, торчал с особо торжествующим, почти наглым видом.