Вольдемар Грилелави - Сайт двойников

— Сережа, а как это так? У тебя здесь взаправдашняя семья? Но так не может быть. А там у нас разве ничего уже нет? Сережа, а мы теперь вместе уже не сможем?

— Маринка, я и вправду ничего не могу понять, но так получилось. Ты же не будешь на меня за это сердиться?

— Я? — Маринка тоскливым взглядом окинула Сергея и его семью. — Нет, я рада, — и она развернулась, чтобы уйти.

— Погоди, — удивился Сергей. — Ты что такое творишь? Я не для того тебя встретил, чтобы потерять. Мы теперь никогда в жизни не расстанемся. Я вновь терять тебя не хочу ни на секунду. Правда, Наташа, мы возьмем ее к себе? И дети согласны, да? — Сергей пытливо и жалобно смотрел на своих детей, и они растерянно согласно кивали. — Вот видишь, мы забираем тебя к себе, ты сейчас пойдешь с нами, и станешь полноправным членом нашей семьи. Ты будешь нашей дочерью.

— Правда? — осторожно, но с надеждой в голосе спрашивала Маринка. — Я пойду с вами?

— Ну конечно, а другого и представить ничего нельзя, — радостно воскликнул Сергей, прижимая уже счастливую и довольную девочку.

— Папа, — Артем потряс отца за рукав и шепотом проговорил, стараясь быть учтивым. — Она такая грязная.

— А мы ее отмоем и приоденем. У Юльки много скопилось в гардеробе вещей. Поделишься?

— Папа, я поделюсь, мне совсем не жалко. А кто она будет считаться нам, сестрой, да? Значит, твоя дочка?

Сергей призадумался. Ведь они все время были друзьями, и так же обжались, как равные, как хорошие знакомые, но он никогда не задумывался о ее статусе в семье. Он желал найти ее, и вот такое произошло, за что судьбе теперь до конца дней благодарен будет. Но и в том мире он ведь уже собирался забирать ее к себе, чтобы уже в родном городе жить единой семьей. А потом и удочерить, если бы такое там возможно было. Уж свою бывшую уговорил, чтобы до развода помогла в этом, посодействовала. А после развода они бы остались вдвоем. Стало быть, и в этом мире она будет его дочуркой. Он становится обладателем огромного мужского счастья — отцом четверых детей, которые уже стали самыми родными и любимыми. И Наталка должна понять и принять Маринку в свою семью и назвать ее дочерью. Иначе ведь и не может быть, они все одна большая семья.

— Мы с мамой ее удочерим. Думаю, что так будет правильно. Ты, Наталка, согласная?

— Сережа! — осипшим перепуганным голосом, но уже совладавшая со своей разбушевавшейся нервной системой, — спросила Наташа. — А эта та Маринка, про которую ты рассказывал?

— Ну, конечно, откуда у меня может взяться другая Маринка, как не эта из нашего 1985 года.

— Дурдом. Ты не обижайся, но до сегодняшнего дня, до этого момента я не верила тебе, хотя и соглашалась, чтобы не обидеть и не вызвать подозрения. Сомневалась, чего угодно предполагала, но саму себя до конца так и не сумела переубедить.

— А сегодня? Что-то в твоем сознании переменилось? Ты смогла саму себя убедить и поверить?

— Да, просто вынуждена поверить. Не комедию же вы ломаете передо мною. Все слишком искренне. Сережа, но что же тогда получается? Мы с тобой до сих пор неженатые.

— А мы обвенчаемся, — весело, чуть ли не прокричал Сергей, обращая на себя этим счастливым криком одиноких прохожих. Но ему не до них, ибо такая волна любви и счастья захватила его, что без крика не обойтись, чтобы выплеснуть наружу это внутреннее напряжение. — Точно! — обрадовался он такой внезапной удачной идеи. — И тогда перед всевышним мы объединяем всех нас в единую семью. Я, ты, Юлька, Лиза, Артем и Маринка. И никто не посмеет утверждать нечто иное.

Наталья радостно закивала головой и, присев рядом с Маринкой, подхватила ее на руки.

— Теперь я ужасно многодетная мамаша!

Дети неопределенно пожимали плечами, поскольку ничего не поняли из всего этого происходящего. Тем более, из последнего разговора. Лишь один факт был более-менее ясен — эта бродяжка станет их сестрой. Еще одной в их и так немаленькой семье. Но такое известие их совершенно не расстроило. Пусть будет, раз папа так любит ее. А наш папа лишь бы кого так сильно любить не будет. Тем более, что они уже давно знакомы. Это видно было при встрече и при дальнейшей их беседе.

К ним подошли два подростка лет четырнадцати и вмешались в семейную идиллию:

— Дядя, надо заплатить, раз забираешь ее с собой. Мы ее даром, что ли, кормили, одевали?

— Петька, ну чего ты врешь! — чуть не плача, словно испугавшись, что ее сейчас могут отнять и увести. — Я и без того много вам заработала. Никто вам ничего не должен платить