Аркадий и Борис Стругацкие - Малыш

Ребятишки мои работали как часы, Майки в рубке не было, а Вандерхузе с Комовым составляли экстренную радиограмму на базу. Они спорили.

– Это не информация, Яков, – говорил Комов. – Вы же лучше меня знаете: существует определенная форма – состояние корабля, состояние останков, предполагаемые причины крушения, находки особого значения… Ну и так далее.

– Да, конечно, – отвечал Вандерхузе. – Но согласитесь, Геннадий, вся эта проформа имеет смысл только для биологически активных планет. В данной конкретной ситуации…

– Тогда лучше вообще не посылать ничего. Тогда давайте сядем в глайдер, слетаем туда сейчас же и сегодня же составим полный акт…

Вандерхузе покачал головой.

– Нет, Геннадий, я категорически против. Комиссии такого рода должны состоять из трех человек как минимум. А потом, сейчас уже стемнело, у нас не будет возможности произвести детальный осмотр окружающей местности… И вообще такие вещи надо делать на свежую голову, а не после полного рабочего дня. Как вы полагаете, Геннадий?

Комов, сжав тонкие губы, легонько постучал кулаком по столу.

– Ах, как это некстати, – произнес он с досадой.

– Такие вещи всегда некстати, – утешил его Вандерхузе. – Ничего, завтра утром мы отправимся туда втроем…

– Может быть, тогда сегодня вообще ничего не сообщать? – перебил его Комов.

– А вот на это я не имею права, – сказал с сожалением Вандерхузе. – Да и зачем нам это – не сообщать?

Комов встал и, заложив руки за спину, посмотрел на Вандерхузе сверху вниз.

– Как вы не понимаете, Яков, – уже с откровенным раздражением произнес он. – Корабль старого типа, неизвестный корабль, бортжурнал почему-то стерт… Если мы пошлем донесение в таком виде, – он схватил со стола листок и помахал им перед лицом Вандерхузе, – Сидоров решит, что мы не хотим или не способны самостоятельно провести экспертизу. Для него это еще одна забота – создавать комиссию, искать людей, отбиваться от любопытствующих бездельников… Мы поставим себя в смешное и глупое положение. И потом, во что превратится наша работа, Яков, если сюда явится толпа любопытствующих бездельников?

– Гм, – сказал Вандерхузе. – То есть, иначе говоря, вы не хотите скопления посторонних на нашем участке. Так?

– Именно так, – произнес Комов твердо.

Вандерхузе пожал плечами.

– Ну что ж… – Он подумал немного, отобрал у Комова листок и приписал к тексту несколько слов. – А в таком вот виде пойдет? «ЭР-два базе, – скороговоркой прочитал он. – Экстренная. В квадрате сто два обнаружен потерпевший крушение земной корабль типа «Пеликан», регистрационный номер такой-то, в корабле останки двух человек, предположительно мужчины и женщины, бортжурнал стерт, подробную экспертизу… – тут Вандерхузе повысил голос и значительно поднял палец, – начинаем завтра». Как вы полагаете, Геннадий?

Несколько секунд Комов в задумчивости покачивался с носка на пятку.

– Ну что ж, – проговорил он наконец, – пусть будет так. Что угодно, лишь бы нам не мешали. Пусть будет так.

Он вдруг сорвался с места и вышел из рубки. Вандерхузе повернулся ко мне.

– Передай, Стась, пожалуйста. И пора уже обедать, как ты полагаешь? – Он поднялся и задумчиво произнес одну из своих загадочных фраз: – Было бы алиби, а трупы найдутся.

Я зашифровал радиограмму и послал ее в экстренном импульсе. Мне было как-то не по себе. Что-то совсем недавно, буквально минуту назад, вонзилось в подсознание и мешало там, как заноза. Я посидел перед рацией, прислушиваясь. Да, это совсем другое дело – прислушиваться, когда знаешь, что в корабле полно народа. Вот по кольцевому коридору быстро прошагал Комов. У него всегда такая походка, словно он куда-то спешит, но вместе с тем знает, что мог бы и не спешить, потому что без него ничего не начнется. А вот гудит что-то неразборчивое Вандерхузе. Майка отвечает ему, и голос у нее обыкновенный – высокий и независимый, видимо, она уже успокоилась или, по крайней мере, сдерживается. И нет ни тишины, ни пустоты, ни мух в паутине… И я вдруг понял, что это за заноза: голос умирающей женщины в моем бреду и умершая женщина в разбитом звездолете… Совпадение, конечно… Страшненькое совпадение, что и говорить.

Сколь это ни удивительно, но спал я как убитый. Утром я, по обыкновению, поднялся на полчаса раньше остальных, сбегал на кухню посмотреть, как там с завтраком, сбегал в рубку посмотреть, как там мои ребятишки, а потом выскочил наружу делать зарядку. Солнце еще не поднялось над горами, но было уже совсем светло и очень холодно. Ноздри слипались, ресницы смерзались, я изо всех сил размахивал руками, приседал и вообще спешил поскорее отделаться и вернуться на корабль. И тут я заметил Комова. Сегодня он, как видно, встал даже раньше меня, сходил куда-то и теперь возвращался со стороны стройплощадки. Шел он, против обыкновения, неторопливо, словно бы задумавшись, и в рассеянности похлопывал себя по ноге какой-то веточкой. Я уже заканчивал зарядку, когда он подошел ко мне вплотную и поздоровался. Я, естественно, тоже поздоровался и вознамерился было нырнуть в люк, но он остановил меня вопросом: