Люда Тимурида - Моя профессия ураган

Успокоиться я не смогла. Неудивительно. Наверно сказалась усталость последних часов. Нервы мои были как расстроенная гитара. Способная на свои собственные действия и звучащая от каждого звука. Обида на весь мир захватила меня. Меня обманули, так обманули! (Почему-то в этом сладком состоянии я совершенно забыла, что обманула сама себя). Горю моему не было предела. Словно маленькая девочка, которую поманили пряником, а потом отобрали, я отчаянно заревела.

Содрав с себя ненавистную форму, я утопила ее в реке с клинками в качестве грузила, будто избавившись от нее я могла избавиться от себя и вернуть себя к детскому состоянию. Совершенно автоматически отметив ориентиры при этом, так что смогла бы воспользоваться в случае нужды в любой момент. Но это я не заметила.

Я вошла в ледяную, стылую осеннюю воду и добросовестно вымылась от грязи, продолжая плакать. Прежде всего голову, почему-то не обращая внимания на холод. Будто такие разницы температур были ничто для моего закаленного железного тела. Я драяла себя и ревела, размазывая слезы по лицу.

Увидев плывущую по реке связку одежды, зацепившуюся за одно из бревен, очевидно, так всю и сорванную порывом ветра вместе с бельевой веревкой и хорошими прищепками, я хладнокровно переоделась в чужую довольно приличную женскую одежду, словно сорванную с принцессы. И с ненавистью утопила оставшуюся у меня черную рясу.

А потом пошла, куда глаза глядят, потому что не было у меня на земле места, где я была бы милой девочкой, (хотя сейчас, после болезни у меня было худенькое детское тело), а не беспощадным бойцом. Вместо того чтоб обойти встающие препятствия, я, как каждая нормальная женщина, упрямо продиралась сквозь густой кустарник, не разбирая дороги.

А слезы все капали и капали, все катясь по лицу. Я ничего, ничего не видела.

Пока не наткнулась на чью-то громадную грудь, сбив его на землю в своем упрямом движении и плаче.

— Дьявол!!! — выругался чей-то мужской голос, яростно пытаясь остановить меня.

И процедил сквозь зубы, тщетно стараясь удержаться на ногах и удержать меня на месте. — Не могу я вам чем-то помочь, леди!?!

Мы упали вместе.

Я тоже, но сверху, споткнувшись, ничего не видя от застилавших глаза слез, прямо на него… Лицом прямо ему в грудь. Лишь отчаяннее отчаянно зарыдав…

— Я не добрая девочка! — со слезами сказала я.

— Я это вижу… — мрачно сказал незнакомец, подымая меня и пытаясь отчистить от грязи свой прекрасный черный плащ. Странный плащ.

— И не леди…

— Я тоже это заметил!

— Но я леди! — оскорблено вспыхнула я.

— Это пока еще не видно, — спокойно сказал тот.

— Видно! — топнула я ногой, но меня только подхватили на руки.

— Ты кто? — уже спокойнее спросил мужчина, вытирая слезы, немного злясь и держа меня в руках. Не давая снова свалить его. Я видела, что он спокойный, рассудительный. — И откуда? Из какого города?

— Не знаю, — ответила я, всхлипывая. Его голос был так красив и снова напоминал о том, что меня никто просто не полюбит как простую девочку. — Йа п-потеряла память.

— Вот как, — как-то по-другому, более серьезно сказал он, внимательно вглядываясь в меня сверху. Поскольку я просто прижалась к груди, то он не мог увидеть ничего, кроме косы. Он попытался оторвать мое лицо от своей груди, но я только сильней прижалась к нему и разрыдалась снова.

— Ну, успокойтесь же, леди! — мягко сказал он, начиная сердиться, пытаясь вытереть мои слезы. — Со мной вас не грозит абсолютно ничего. А если вы пережили ураган…

— Это был такой ужас! — пожаловалась я, вспомнив, какое разочарование пережила.

— Ураган кончился… — успокаивающе сказал он, словно ребенку, заворачивая меня в плащ. — А я как раз доставлю вас к людям… Не волнуйтесь, у меня нет обычая есть маленьких девочек!

— Я не маленькая! — оскорблено сказала я.

Мне показалось, что на руке у него мелькнул шрам странной формы, который, мне показалось, я уже видела… Но я так и не вспомнила, где я видела такой шрам…

— Я верю… — почему-то он как-то странно прижал меня к груди.

Зарюмсанная, дрожащая, холодная я, потеряв над собой контроль, еще отчаянней прижалась к его большой груди, подняв на него глаза. Тыкаясь в нее, как щенок.

И разревелась еще безысходнее и неутешней…

— Ну, чего? Все уже прошло… Мы скоро выйдем к людям… — будто дебильному ребенку осторожно говорил он. Я почему-то навсегда запомнила каждое слово. И почему-то снова разревелась.