Роланд Грин - Конан - против Звездного братства

- Не обращай внимания на мои шутки,- сказал Конан, обращаясь к солдату, - надеюсь, что король Элоикас не будет злым волшебником. А если нужно, я готов на себе испытать действие этих снадобий.

Они поболтали еще немного, а потом Конан пошел к дому, где лежали раненые. Их было всего пятеро. Шестой умер еще на подъезде к деревне. Над одним из лежавших склонился лекарь. Было понятно, что он лишь пытался облегчить последние страдания несчастного.

Совсем еще мальчишка. Едва ли Конан был старше, когда впервые отведал кнута надсмотрщика.

Мальчишка, умирающий вдали от родного дома; сейчас его больше всего заботило, как он показал себя в своем первом и единственном бою.

Конан опустился на колени рядом с раненым юношей:

- Ну, как дела, приятель? Как тебя зовут?

- Расмуссен, капи... тан.

- Ты из Асгарда или Ванахейма?

- Из Ванахейма! - Даже умирая, парень нашел силы, чтобы с гордостью назвать свой родной край.

Конан улыбнулся.

- Ты... ты видел... как я дрался? Я хорошо дрался? - Расмуссен поперхнулся. И без того бледное лицо северянина стало белым как полотно. Только глаза по-прежнему горели синим огнем.

- Я раза два осматривался и оба раза видел, что ты отлично держался.

Конан не видел парня в бою, да и не заметил его отсутствия вплоть до самого вечера. Но это была та ложь, которую прощают и люди, и боги.

- Правда, я все делал верно?

- Расс, не теряй зря силы, - попытался прервать его лекарь.

- Я... ну скажите же, капитан!

- Твоя рана дорого стоила врагам, Расмуссен. Не многие могли бы сделать больше в первом бою.

- Конан говорит правду, - прозвучал голос Райны из-за спины Киммерийца. - Я совершила отличную сделку, наняв тебя в свой отряд.

Последние слова прозвучали уже для неслышащих ушей и неподвижных, невидящих глаз. Райна опустилась на колени рядом с двумя мужчинами и руками, иссеченными шрамами, закрыла умершему юноше глаза. Вдруг она покачнулась, и Конан приготовился подхватить ее, если понадобится, не показав вида, что увидел ее слабость.

Райна быстро собралась с силами и вновь овладела собой. Слова были им не нужны, и оба не проронили ни слова, пока шли к дому, который Конан облюбовал для них. Так же молча они сели напротив друг друга. Конан налил вина из кожаного бурдюка в две деревянные чашки.

- За старых товарищей, - сказала Райна. Чокнувшись, они выпили вино. Опустошив чашу, Райна вытерла губы ладонью. В ее облике появилось что-то давно знакомое Конану. Она тряхнула головой и грустно улыбнулась:

- Лихо у тебя получается врать ради успокоения умирающего.

- О чем ты? - пробурчал Конан. - Я просто сказал, что парень вел себя в первом бою, как многие другие. Он не струсил, не убежал. Он не позволил врагам ни одного удара в спину. Это и есть достойно держаться в первом бою, что может далеко не каждый.

Райна снова тряхнула головой:

- Конан, когда ты родился, тебе уже было сто лет, такой ты умный.

Конан откинулся назад, и его смех эхом прокатился по пыльным углам.

- Расскажи это ворам из Зингары. Они мне говорили так, когда я учился их ремеслу. Еще они говорили, что умного вора никогда не схватят в том квартале города, где орудует Конан из Киммерии. Этот деревенщина умудрится сделать свое дело, даже предупредив предварительно свою жертву, известив стражу, всех солдат в округе - пьяных и трезвых - и даже всех блох на последней сторожевой собаке.

- Так прямо и говорили?

- Ну, не в лицо, конечно, а за глаза. Но ведь и я тоже не без ушей живу.

Конан стянул с себя сапоги и сказал:

- Эх, жаль, вина больше нет. А что толку рассказывать о моих похождениях на трезвую голову. Расскажи лучше о себе. Похоже, ты просто создана, чтобы водить караваны.

Люди из отряда Райны в основном выглядели достаточно опытными, за исключением нескольких явных юнцов. Все были отлично вооружены. Кроме того, у них имелись с собой такие необходимые вещи, как запасная обувь и лечебные травы. Конану хорошо было известно, что отсутствие этого часто наносит ощутимые потери отряду еще до встречи с врагом.

На Райне были надеты растянутые, мешковатые кожаные брюки (не способные, впрочем, скрыть длину и стройность ног), спускавшиеся на отличные сапоги для верховой езды, сделанные в Аргосе. На ремне висел кинжал аквилонской работы. Аквилонская же кольчуга лежала в углу комнаты. Ее туника красного кхитайского шелка подчеркивала красоту высокой груди.

- Мне пока что очень везло, - сказала она. Ее короткий рассказ не занял много времени. Служба в охране караванов притягивала многих, но мало кто выдерживал ее долго. Люди гибли от стрел и мечей разбойников, от болезней. Многие становились жертвой собственного искушения присвоить груз каравана. Пройдя все это, они часто сталкивались с горьким разочарованием, видя, что в далеких городах их мечты нет башен из слоновой кости и что их не ждут прекрасные женщины в золотых одеяниях.