Роланд Грин - У ворот зла

Тишина была слишком долгой и стала абсолютной. Исчезли даже обычные звуки джунглей. Впечатление было такое, будто приближается нечто неизвестное или враждебное.

Ни Конан, ни девушки не делали ничего, чтобы пробудить джунгли к жизни. О том, что поблизости возникло новое живое существо, говорило очень мало. Однако и тех немногочисленных признаков, что наблюдались (или ощущались), было довольно, чтобы заставить Конана выскользнуть из его убежища, на ходу поднимая копье. Движения его были столь плавными и беззвучными, что им позавидовала бы и змея; ясное дело, женщины Конана не заметили.

Затем какой-то звук, никогда не слышанный киммерийцем прежде, заставил женщин встрепенуться. Мгновение спустя они исчезли на тропе так быстро, что Конан лишь успел уловить мелькание юбки последней из них.

Если бы не сосуды и корзины, брошенные в прогалине, Конан мог бы подумать, что женщины приснились ему. Что это просто сон, какой бывает от плохого вина или на пустой желудок, хотя вина в этих джунглях отродясь не было. Впрочем, пиво, что стряпали здешние аборигены, вполне подходит для пересохшей глотки настоящего мужчины. А вот пустой желудок - дело другое. Брюхо великана-варвара, как назло, выбрало именно этот момент, чтобы злобно зарычать. Будто напоминало хозяину о том, что пришла пора подкрепиться. Желудок куда лучше хозяина понимал, что в здешних дождевых лесах животные погибают быстро и еще быстрее становятся мерзкой тухлятиной.

Мысли о пиве поневоле заставили Конана вернуться назад, к сосудам. Киммериец считал, что никакого вреда не будет, если он посмотрит, что там такого позабыли женщины. Ну а если находящаяся в сосудах пища выглядит подозрительно, то, хвала богам, тут, в джунглях, тьма-тьмущая обезьян. Надо только набраться терпения, подождать и посмотреть, пригодна эта пища для еды или нет.

Взгляд Конана бесцельно блуждал по прогалине в тот момент, когда он начал пробираться к корзинам. Длинные руки Конана тихо и бесшумно отодвигали ветки, сучья, листья. Наконец беззвучно, как тень, он выскользнул на прогалину и потянулся к корзинам и сосудам. Замерев на мгновение, он протянул к ним руки. Схватив одной рукой корзину, другой - сосуд, Конан быстро стал отодвигаться назад, под сень деревьев. Его движения в точности повторяли путь, каким он здесь появился. Было впечатление, что гигантский паук движется по нити своей паутины.

Теперь, оказавшись в тени деревьев, невидимый с прогалины, угнездившись на своем прежнем месте, в корнях могучего дерева, Конан сорвал крышку с сосуда. Содержимое пахло вроде как пивом. По крайней мере, это было достаточно похоже на пиво. Более того, когда Конан осторожно сунул в кувшин палец, продукт на ощупь тоже был в точности похож на пиво. Конан вытащил руку из сосуда и лизнул палец...

Именно в этот момент в глаза киммерийца бросились знаки на корзине и на сосуде. Вернее, это был один и тот же знак. Конану он был знаком. Этот знак Рыбоеды ставили на подношения Неизвестному Духу. Племя поклонялось пяти богам, каждый из которых имел собственный знак. А еще имелся шестой знак для всех прочих духов, добрых или злых.

Пиво и еда, состоящая из фруктов и сушеной рыбы, были бы отличным подспорьем к скудному рациону Конана. Какая разница, что они украдены прямо, что называется, из-под носа у бога! Тем более что и бог, судя по всему, неизвестный.

Не будучи любителем жрецов, да и вообще мало веря во всю разведенную вокруг богов ахинею, киммериец сомневался, что богам есть какое-то дело до всех тех глупостей, которые устраивают в их честь люди. Когда он как-то разговаривал с Бэлит о богах, он не кривил душой, заявляя: . Вот и сейчас Конан сомневался, что своей маленькой кражей серьезно ущемил чьи-то интересы.

В мире были мудрые воры и глупые воры. А Конан только потому сейчас бродит по лесам Черного Побережья, что много лет тому назад в Зингаре уяснил себе разницу между теми и другими.

Вот и теперь, сидя под корнем гигантского ствола, Конан решил в очередной раз быть мудрым вором и вернуть подношение туда, откуда взял. Ущемил не ущемил, а на тени наступать не стоит.

Конан было привстал, собираясь снова выбраться на прогалину, когда откуда-то со стороны тропы раздался женский крик. Затем Конан услышал боевые кличи - некоторые бамульские, некоторые на незнакомом ему языке, свирепое ворчание. А затем снова вскрик.

Потянувшись за оружием, Конан выронил подношение. Пусть теперь духи подбирают, если им это нужно. Один-единственный прыжок - и он уже над своим убежищем. Лианы, как змеи, обвились вокруг его ног, но он рывком освободился, по-прежнему без шума и почти не снижая скорости.