Кеннет Балмер - Пробуждение чародея

Зверь Времени приземлил нас в древней Месопотамии — в эпохе необычайной жестокости, в эре насилия. Увы! Несмотря на высокий уровень цивилизации, на накопленные сокровища, на огромные статуи, стенные рельефы, богатую литературу, — ассирийцы вошли в историю в ряду самых кровожадных народов. Каждый лист их летописей заполнен военными походами, осадами городов, грабежами покоренных стран, жестокими казнями. Мало радости приносила жизнь простому крестьянину, — даже если его дом оставался цел…

Полисмены шевелили ногами обломки колесниц, обрывки разноцветных тканей, оплавленные остатки оружия. Все они — числом около десятка — выглядели ошеломленными, тыкались во все стороны, как баранье стадо без вожака: ведь их инспектор лежал на песке мертвый, и ветерок шевелил оперение стрелы, торчащей в его груди.

— Я считаю себя ответственным за них, черт побери все это! — мрачно сказал Бреннан.

— Теряешь свои способности аналитика, Холл? — спросил Помфрет с необычайным для него злорадством.

— Но ведь не можем же мы оставить их здесь! — с чувством воскликнула Фиб.

Полисмены продолжали бродить по песку, шевелили то, что осталось после устроенной ими бойни, переговаривались отрывистыми фразами; некоторые вновь распростерлись ниц, головами в сторону Мекки.

Не такова ли будет реакция и всего остального мира, когда Камушкей Бессмертный начнет наносить свои удары?

Я вспомнил реакцию Пола Бененсона на появление первых кошмарных чудовищ, и это укрепило мою решимость.

Такой подход выглядел несколько напыщенно: я воображаю себя спасителем мира!.. Но как иначе? Если не считать нескольких истинных святых, то разве не были дикими эгоистами все те люди, которые вошли в историю как избавители человечества от разных бед?

— Мы должны, так или иначе, добраться до Эс-Самайя, — решительно объявил я. — У меня родилась интересная теория насчет Зверя Времени. Думается мне, что он — полуидиот. Ведь, наверное, каждый одуреет, просидев взаперти семь тысяч лет. Он яростно реагирует на малейшую угрозу. Как только мы делаем попытку достичь его, пусть даже самую слабую, — он сразу же делает ответный ход.

— С его стороны это означает переброску нас во времени, — заметил Бреннан.

— Именно.

— Безумец, запертый на семь тысяч лет, — вздохнула Фиб. На ее лице отразился ужас.

— Безумец — это человек, — возразил Помфрет, вытирая пот со лба. — А этот больше похож на дьявола!

— Или на языческого бога, — угрюмо заметил Бреннан.

— Только не говорите мне всякой мистической ерунды насчет бога-идиота на временном троне; упоминайте о нем с оглядкой, не называйте его вслух! — я говорил быстро и тихо, понимая, что Зверь может подслушать.

— Да! — сказал Помфрет и непристойно, но очень точно охарактеризовал нашего врага. Мы все зашикали на старину Джорджа, и ему пришлось понизить тон.

Ибо я вдруг понял, почему мы еще не погибли. В Борсуппаке было все что нужно для уничтожения нас. То же самое — и в безымянной пустыне острых камней. И только вмешательство Камушкея Бессмертного уносило нас от неминуемой смерти. Да, он перебрасывал нас в другую, не менее опасную ситуацию, но делал это лишь потому, что стар, одинок, полоумен и очень, очень напуган…

И вот здесь снова мы были на грани гибели. Я не мог сказать этого вслух, опасаясь вездесущих глаз и ушей Зверя Времени; но, по иронии судьбы, только он один мог спасти нас от смерти в пустыне, куда он сам же нас и забросил.

— Захватите все, что пригодится, — распорядился я. — Чарли, ты обследуй весь фургон. Холл — будешь главный, ты знаешь пустыню. Возьмем буровой станок и все, что нам нужно. — Я оглядел понуро стоявших полисменов. — За ними тоже придется присматривать.

Холл Бреннан с минуту смотрел на меня, по-воробьиному склонив голову.

— Пойдем налегке, Берт, — сказал он наконец. — Чарли может нести брезент с фургона. Он нам пригодится — накрываться от солнца в полдень. Вода… ну, возьмем все, что здесь есть — в радиаторе машины и во всех бутылках. Мне дьявольски хочется пить; но, как ваш лидер, я категорически запрещаю всем даже упоминать о жажде. Решено?

— Решено! — отвечали мы хором.

Теперь надо было объяснить багдадским полисменам, почему они должны начать поход по пустыне. Проблема невообразимо трудная. У них оставалось оружие. Любая попытка припугнуть их нашими пушками могла бы спровоцировать настоящую битву. Однако, к нашему удивлению, все они с дружной покорностью просто присоединились к нам и пошли за нами — след в след.