Люда и Игорь Тимуриды - Моя профессия ураган

А меня как раз атаковали оставшиеся… Как я вывернулась — это дурная история… Сплошное безумие и ярость бешенной короткой схватки… Драться на мечах мне никто не помог вспомнить, потому защита моя была, когда они с мечами бросились на меня, просто топорная… Хорошо еще, аэнским мечом мне удалось просто срубить меч первого вместе с ним мгновенным прямым и грубым безумным ударом, а остальных снять ножами до того, как они атаковали с мечами меня…

Выложившись в бросках так, что я просто упала от изнеможения… И все… И тишина после яростного крика…

…Радом сам подхватил меня на руки. Он подхватил! Я дрожу. Я реву. Дурные слезы выскочили.

— Чего ты ревешь, дурашка, все уже кончилось… — ласково сказал он.

— Я не дурашка… — захлебываясь сказала я, глотая и стирая слезы. Я дура, я простила ему все, что он сделал… Увидев его, я снова забыла про все. Просто ткнулась ему в грудь, и все…

— Но все кончилось… — успокаивающе проговорил он.

— А по-моему, все только начинается… — смилостивившись, шмыгнула я носом.

Ощущение невыносимого безумного счастья охватывало меня… Я не могла поверить, что это происходит со мной, и боялась, что Радом исчезнет, развеется, как дым, как моя галлюцинация. Он не отверг меня! И не стал убивать…

— Точно, — меня перехватили и прижали, так прижали! — Кончилось для дожутов, а не для нас…

Я не понимала, к чему это относится и что он говорит, и на всякий случай кивнула, неотрывно глядя на него… Голова моя кружилась, сердце ухало, а в голове точно звучала мелодия…

Он посмотрел на свою руку, которая оттого, что он меня обнял, стала красной и мокрой.

— Ты ранена!!! — обвиняюще сказал он, вытирая кровь. И, положив меня на землю, не слушая моих целомудренных воплей оскорбленной невинности, стал быстро сдирать с меня окровавленную одежду. Ощупав свои карманы, он тихо выругался, пытаясь не смотреть на меня. Я покорно лежала, только вдыхала странно глубоко и грудь моя поднялась и потянулась ему навстречу. Хотя я сама этого не желала:

— Где я дел свою аптечку?!

— Подай мне мой плащ, — хриплым, совсем не свойственным мне прерывающимся голосом сказала я, лежа перед ним ну совершенно без ничего и подрагивая от ночной прохлады. Хотя по мне, это были не те раны, на которые я обычно обращаю внимание.

Он оглянулся, и, увидев плащ, протянул его мне. А сам, увидев, что один из черных убийц корчится, очень быстро поотрубливал им всем головы, заглянув под маски. Контроль за качеством.

— Так я и думал, так я и думал… — сказал он.

— Не отходи! — предостерегающе резко крикнула я, пытаясь приподняться.

Он увидел мое непритворное волнение и испуг, не исчезавшее, пока он не стал возле меня. Лишь тогда я облегченно вздохнула.

— Ты чего? — удивился он. — Не бойся, я рядом, уже не покину.

— Глупыш, — облегченно улыбнулась я. — Я же за тебя боялась, чтоб мои кони тебя не убили! Я отдала им приказ убивать всех подряд. Дар вон как на тебя косится…

Он хмыкнул, но уважительно посмотрел на них.

— Уважительные лошадки… Интересные…

И без переговоров приподнял меня, и стал обрабатывать раны.

Я поймала его вторую руку, и стала целовать ее, чтоб было не так больно, когда во мне копались и зашивали мышцы.

— Как это можно было ухитриться оказаться так мало израненной? — ворчливо спросил он. И вообще, отдай мою руку, она мне нужна.

— Я кого-то спасала, — сонно сказала я. — Кто-то был на вершине и без оружия, раненный, и его убивали…

Он покраснел и дернулся. Но руку я не отпустила. А начала по очереди целовать косточки сверх кисти руки, неслышно шепча слово люблю на всех известных мне языках при каждом поцелуе…

Мы просто лежали вместе, накрывшись плащом, прижавшись к друг другу.

— Ты искал меня? — спросила я.

— Кто-то сомневается? — спросил он, ласково целуя мои глаза. Я послушно закрыла их…

— Я тебя спасла! — гордо, детски сказала я.

Рука его впервые скользнула ниже.

— Не надо, — жалобно попросила я. — Я хочу, чтоб ты любил меня законно, открыто как жену, перед всем миром. Я не хочу украдкой, урванной, словно краденой, любви… Уважение мне тоже необходимо…

— Завтра же отловлю священника, — поклялся Радом. — Нет, мы поедем в Храм столицы, и торжественно обвенчаемся при всех. Будет такая свадьба! — мечтательно пообещал он, вдыхая сладкий запах моих волос.

Я поймала его руку и положила себе на грудь, прижав ее к себе. Маленькая, детская, она полностью исчезла в его большой руке, и твердые рубцы его рабочей шершавой ладони смешно щекотали нежную, шелковую кожу… Было так смешно и спокойно. Не знаю, почему Шоа говорила, что от этого тяжелеет внизу живота.