Джон Уиндем - Затерянные во времени (сборник)

Она не могла ни говорить на их языке, ни даже понимать его, но не требовалось слов, чтобы понять, что она поднялась в их глазах. Ее божественное происхождение сначала, вероятно, подтверждало только общение с кошкой, теперь же оно стало свершившимся фактом. Маргарет почувствовала, как изменились их взгляды, и решила обязательно воспользоваться преимуществом. Чтобы выполнить свои намерения, она сделала «ежедневное» плавание обычаем.

Нынешним «утром» (привычка делить свое время на определенные промежутки бросала вызов неаккуратности) церемония выполнялась, как обычно. Толпа примерно из ста человек, для которых большое количество воды всегда означало лишь наводнения и смерть, собралась на краю ее «бассейна», восхищаясь и изумляясь.

Когда она скинула одежду, от ложной скромности, беспокоившей ее вначале, не осталось и следа. У пигмеев ни мужчины, ни женщины обычно не носили одежду, и она теперь знала, что они смотрят на ее костюм не как на покров, а как на признак ее занятия. Они смотрели на ее обнаженное тело с восхищением. Один из них сказал, что тело Маргарет выглядит так, будто светится изнутри; его белизна в корне отличалась от мертвенной белизны их собственной кожи. Она очень боялась, что когда-нибудь оно станет не таким здоровым от отсутствия солнечного света и воздуха.

С мгновение Маргарет стояла на краю, а зеваки в благоговейной тишине смотрели на ее стройную фигуру. Затем она бросилась вниз. Ее руки раскинулись, как крылья ласточки. Она почти без брызг нырнула под воду на двадцать футов.

Некоторое время она развлекала их, смеясь над теми, на чьих лицах еще оставались следы страха. Она поворачивалась, и ее белые руки и ноги мелькали в темной воде. Она ныряла и плыла на глубине двадцати ярдов под водой, сбивая всех с толку. Ее появление всегда встречали возбужденной овацией: она совершала чудо. Наконец она длинным, широким кролем направилась к своей пристани.

Пожилой пигмей с морщинистым лицом пошел за ней, когда она возвращалась в пещеру. Он был одет. Одежда не отличалась элегантностью, так как была грубо соткана из узких полосок грибной кожуры и представляла собой очень короткую тунику, зато выделяла его среди собратьев. Маргарет поздоровалась, назвав его «Гарм». Она так и не поняла, имя это или титул, но ей было все равно. Он небрежно спросил о здоровье женщины и очень заботливо о здоровье Баст. Она отвечала очень коротко, зная, что он не будет разговаривать, пока они не окажутся в ее пещере, где их не услышат охранники.

Разговаривала она только с Гармом. Изучив язык достаточно, чтобы ее понимали, Маргарет твердо решила получше познакомиться с людьми, но все ее вопросы встречали вежливый отпор. Время от времени пигмеи возмущались, но чаще всего просто игнорировали их, и Маргарет становилось ясно, что она задает бестактные вопросы. Они прощали ей нарушения менее важных табу, в конце концов она же была привилегированной особой, служительницей богини, но сердились, когда переходила некоторые таинственные границы приличия. И это случалось нередко. Отношения с пигмеями то и дело давали трещины. Маргарет изо всех сил старалась не допускать крупных просчетов, но это было нелегко.

Гарм отличался от остальных. Только глупцы с возрастом становятся нетерпимыми, а Гарм был неглуп. В своем мире он был мудрецом, видевшим многие несообразности в верованиях своего народа. Его благодушие было рано разрушено теориями, проросшими на гнилой почве, и он начал замечать изъяны, к которым, однако, относился с большой терпимостью. В его мозгу возникали нечестивые мысли. Многие новые заповеди засыхали на корню, только самые выносливые давали здоровую листву, но у него еще оставалось немалое количество вопросов, требовавших разрешения.

Всю жизнь он скрывал свои сомнения, отчасти из страха, но больше из политических соображений. Зачем высовываться? Если он нарушит установившийся порядок вещей, то, скорее всего, понесет наказание. Вероятно, его ждет обычная судьба еретиков, и ему не останется ничего, кроме как умереть ради ничтожно малой толики знания.

Но ему хотелось знать больше. Это желание и помогало ему держать язык за зубами, и теперь он был рад, что молчал. Обрывки информации, которые он получал от пленницы, были мудрыми, тривиальными или абсурдными. Немногие вписывались в его мозаику верований, остальные были бесполезны. Но все сведения были интересны и новы, вероятно, он был единственным человеком своей расы, проявлявшим интерес к. новому.