Михаил Пухов - Восьмая посадка

Но SOS приняли. Приняли слишком поздно.

— Вы физики, но и мы не алхимики, — устало сказал Рахметов. — Если техника бессильна, никто в этом не виноват. Если бы их можно было вытащить голыми руками, я первый пошел бы на Элл и сделал это. Но мне нужен катер. А у меня не хватит топлива на посадку и взлет.

Они уже около часа совещались в командирской каюте. Скворцов, Ланский и Рахметов. Но говорил в основном Левин, которого пригласили как консультанта. «Он человек разносторонний, — сказал Скворцов. — У него может возникнуть мысль». Рахметов был против, но командир настоял на своем.

— У «Петра I» тоже фотонный двигатель, — сказал Левин. — Топлива для него много — кварков или антивещества, уж не знаю, на чем он работает. Я не понимаю, почему его нельзя использовать на вашем катере. Не вижу принципиальной разницы.

Рахметов перехватил взгляд Скворцова и усмехнулся. Это была горькая усмешка. Какой смысл объяснять то, что в объяснениях не нуждается? Он сказал:

— Да, принципиальных затруднений нет. Есть технические. Трактор не станет работать на автомобильном бензине, а солярка не приведет в движение легковой автомобиль. Вы понимаете, что я хочу сказать?..

— Допустим, — сказал Левин. — Допустим, я снимаю свое предложение. Но что взамен предлагаете вы? Бросить их здесь на произвол судьбы, а самим возвращаться на Землю?..

Рахметов с трудом подавил что-то в себе. Зря Скворцов пригласил Левина. Ничего хорошего из этого не могло получиться. Непрофессионал — даже если он работает в космосе — никогда не сможет понять, что есть ситуации, когда приходится поступать именно так. К сожалению, космос — не парк, где можно гулять без всякого риска для жизни.

А риск есть. Но обычно трагедии происходят без свидетелей. Встреча двух космолетов — явление почти невероятное.

— Сесть я могу, — сказал Рахметов. — Я не могу взлететь.

— Значит, у вас все-таки есть топливо?..

Рахметов пожал плечами.

— Я этого не скрывал. Конечно, есть. Оно есть, но его недостаточно.

— Но на посадку хватит?

Левин говорил таким тоном, будто уличил Рахметова в чем-то недостойном. Но из того, что ты хорошо знаешь свою физику и немного разбираешься в биологии, еще не следует, что ты научишь профессионального космонавта сделать невозможное.

Рахметов снова пожал плечами.

— На посадку хватит. Даже останется, и довольно много. Но того, что останется, не хватит на взлет.

— Не понимаю, — сказал Левин. — Вам ведь необязательно спускаться по штатной программе. Вы можете идти на более экономичном режиме. С увеличенными ускорениями или что-нибудь в этом роде.

Рахметов промолчал. Вместо него ответил штурман Ланский.

— Когда мы говорим «невозможно», это и имеется в виду. Самый жесткий режим.

— Самый жесткий?

— Да, конечно.

— Самый-самый жесткий? — допытывался Левин.

— Да, — сказал Ланский. — Он имеет в виду режим, при котором пилот будет раздавлен перегрузками.

Рахметов внезапно почувствовал себя отгороженным от остальных толстой перегородкой. Поступать нужно не так. Совсем не так. По-другому. Разговоры еще никого не спасали.

Перегородка исчезла, Левин не унимался.

— Тогда объясните мне такую вещь, — говорил он Ланскому. — Одно время, еще в студентах, я проходил практику на лунном спутнике, на тамошнем ускорителе. Жили мы, конечно, не на ускорителе, а на Луне, в гостинице. Каждый божий день мы мотались туда и обратно на фотонном катере вроде вашего. И я отчетливо помню, что катер был меньше. Гораздо меньше, чем ваш.

— На Луне и гравитация меньше, — объяснил Ланский.

— И все? — подозрительно спросил Левин.

— Кажется, да.

Рахметов молча прислушивался к спору. Все естественно, так бывает всегда, когда спорят дилетанты. Если один из них случайно и наткнется на что-то важное, другой этого не поймет. И разговор пройдет мимо.

— А мне кажется, дело не только в этом, — сказал Левин. — Мне кажется, там они летают каким-то особым способом. Помню, меня еще тогда это заинтересовало, но я так толком ничего и не выяснил.

— Не знаю никаких особых способов, — сказал Ланский.

Что ж, это тоже естественно. Ланский — штурман дальнего следования, Где ему разбираться в тонкостях каботажных рейсов.

— Вы правы, — сказал Рахметов Левину. — На безатмосферные планеты, имеющие специальные посадочные площадки, действительно садятся с помощью особого маневра, позволяющего сэкономить много топлива. Этот маневр — контртуш.

— Точно, — удовлетворенно сказал Левин. — Контртуш, я тоже вспомнил. Ведь это так, как на бильярде. Расскажите нам, что это такое.