Михаил Пухов - Услуга мага

— Кажется, вы ошибаетесь, — робко сказал Виталик. — Давление света обратно пропорционально его скорости. Так гласят формулы.

Волшебник опять рассмеялся, но уже не печально, а снисходительно.

— Формулы? На зеркало падает поток фотонов. Скорость фотонов я увеличиваю. И тяга от этого уменьшится?..

— По-моему, да, — сказал Виталик. Неуверенно, как на экзамене.

Славка Владимиров этого не вытерпел — он демонстративно отвернулся от спорящих, плеснул себе в банку из канистры пива и начал отхлебывать, разглядывая обрыв.

Но волшебник этого не заметил.

— Почему? — спросил он Виталика. — Почему же она уменьшится?..

— Не знаю, — признался Виталик.

Волшебник смотрел на него с большим превосходством. Все молчали. Потом Николай встал.

— Ну вас всех, знаете, — сказал он. — Развели тоску, как на конференции. А еще волшебники.

Он взял ружье, опустил маску на глаза и пошел в воду. И поплыл по бескрайнему морю, оставляя пенистую дорожку от работающих ластов. И нырнул и исчез, перейдя в другое измерение.

— Кто ответит на мой вопрос? — сказал волшебник.

Оставшиеся молчали.

— Кто ответит?..

Молчание.

— Кто?..

— Я, — сказал Адам Сергеевич.

Все повернулись к нему, даже Славка Владимиров перестал разглядывать обрыв. Все мы любили слушать Адама Сергеевича. Рассказывать о физике он умел.

— В детстве все о чем-то мечтают, — начал он. — Когда я учился в школе, очень модно было опровергать третий закон Ньютона. Действие равно противодействию. Отсюда следует закон сохранения импульса. Ракеты, поднимавшие спутники и космические зонды, благодаря этому закону весили тысячи тонн. А если бы третий закон был неверен, все было бы по-другому. Поэтому многие и хотели его опровергнуть.

Хотя я был еще школьником, я тоже над этим задумался. Способностей у меня было столько же, как сейчас. Знаний было меньше, но это, по-моему, только способствовало успеху. Грубо говоря, нужно было построить машину, которая поднимала бы себя сама, ни от чего не отталкиваясь. Как барон Мюнхгаузен, вытащивший себя из болота за волосы.

Прежде всего я понял, что работа такой машины должна основываться на запаздывании взаимодействий. Если силы переменны, противодействие отстает, не успевает за действием, и это нужно было использовать.

В своих мысленных экспериментах я начал с простого. Представим себе электромагнит и железный брусок. Их разделяет некоторое расстояние. Для наглядности очень большое — например, световой год. В начальном положении магнит включен. На железный брусок со стороны электромагнита действует некоторая сила, а на магнит, в полном соответствии с третьим законом Ньютона, действует такая же по величине сила, направленная к железу.

Что случится, если выключить электромагнит? На магнит никакие силы не действуют — он ведь выключен. Но брусок продолжает притягиваться к выключенному магниту. Он удален от магнита на световой год и еще целый год будет притягиваться к выключенному магниту, «не зная» о том, что магнит выключен. Целый год на систему будет действовать нескомпенсированная сила, и система получит ничтожный, но совершенно определенный импульс.

В принципе проблема была решена. Оставались пустяки. Я зациклил процесс. Я заменил железный брусок вторым электромагнитом, вместо включений и выключении ввел переключения с «притяжения» на «отталкивание» и, пользуясь запаздыванием взаимодействий, подобрал режим коммутаций, при котором силы, действующие на магниты, были постоянно направлены в одну сторону.

Получив в своих мысленных опытах такой результат, я, естественно, задрал нос. Еще бы! В те годы многие бились над безопорным движением, конструировали механизмы с вращающимися эксцентриками, «машины Дина», «инерциоиды» и так далее, а я решил задачу в уме. Правда, взрослые считали, что в моих рассуждениях есть ошибка, но найти ее никто не мог. А я не мог привести достаточно строгого доказательства.

После школы я поступил на физфак университета, окончил его, работал. Теперь я знал уже и физику, и математику, но не возвращался к своей задаче. Я боялся, что выявится ошибка. Формулы могли это убить. Иногда я посвящал в это разных людей. Всем это нравилось, как какой-то хитрый парадокс, никто не мог найти ошибку в моих рассуждениях, но, как и прежде, никто не сомневался, что она есть.

Так тянулось довольно долго. Как-то я рассказал об этом одному человеку. Тот был первым, кто поверил в это по-настоящему. Он загорелся, мы математически корректно сформулировали задачу, заменили магниты электрическими диполями, а прямоугольный режим переключении — синусоидальным и проделали все выкладки вместе.