Маргарет Уэйс - Врата смерти. Том 2

Но Другар уже не слушал. Сжимая в руке амулет, гном встал со скамьи, где они сидели, и впервые отважился сделать шаг в толпу, которая казалась такой реальной, но в действительности была иллюзией, в толпу, где все разговаривали, но где не было слышно ни единого слова.

– Другар! Ты тоже рискнул присоединиться! – Алеата рассмеялась и закружилась в танце, шелестя пышными юбками. – Как весело, правда? – Ее танец оборвался, она надула губы. – Но было бы еще веселее, если бы они были настоящими. Ах, Другар, я иногда думаю, лучше бы ты не приводил меня сюда! Мне все это нравится, но я начинаю так тосковать по дому… Другар, что ты делаешь?!

Другар не обращал внимания на ее возгласы. Сняв амулет с шеи, он встал на колени и положил его на пустое место в центре звезды так, как он его накладывал на такое же свободное пространство в центре городских ворот.

Он услышал, как вскрикнула Алеата, но звук донесся слабо, как бы издалека. Так, что он даже не был уверен, действительно ли слышит его…

Чья-то рука легла ему на плечо.

– Послушайте, сударь! – прогрохотал по-гномски чей-то зычный бас. Перед носом Другара мелькнула серебряная кружка. – Бьюсь об заклад, вы недавно в нашем прекрасном городе. Не желаете ли отведать лучшего эля на всем Приане?

На следующее утро Эпло проснулся здоровым и отдохнувшим. Он долго лежал без движения, прислушиваясь к звукам Лабиринта. Он ненавидел его, когда был заперт здесь, как в тюрьме. Лабиринт отнял у него все, что он когда-то любил. Но тот же Лабиринт дал ему все, что он когда-то любил. Только теперь он осознал это, только теперь смог это признать.

После смерти его родителей, когда он был мальчишкой, его приняло к себе племя Оседлых. Он не мог припомнить имен своих спасителей – ни одного из них, но мог видеть их лица в бледном сероватом свете утра, больше похожем на рассеивающуюся тьму. Он давно не вспоминал о них, с того дня, как ушел. Тогда он просто выбросил их из головы, как, вероятно, они выбросили его из своей памяти. Теперь он думал об этом по-другому.

Мужчина, спасший того испуганного малыша, наверное, все еще вспоминает его. Старуха, приютившая и выкормившая его, все еще гадает, где он, что с ним. Юноша, обучивший его искусству нанесения магических знаков на оружие, был бы рад узнать, что его уроки не прошли впустую. Многое бы отдал сейчас Эпло, чтобы найти их, рассказать им о себе, поблагодарить.

“Меня учили ненавидеть, – думал он, слушая, как скребутся какие-то мелкие зверьки, как поют птицы, которых он по-настоящему до сих пор никогда не слышал, но никогда по-настоящему не забывал. Он почесал шею собаки, дремавшей, положив голову ему на грудь. – Меня никогда не учили любить”.

Внезапно он сел, разбудив собаку. Она зевнула, почесалась и бросилась гонять рыскающих в поисках еды белок. Мейрит лежала отдельно от всех – поодаль от Эпло и его товарищей, поодаль от остальных патринов. Она спала так же, как и раньше, свернувшись в тугой клубок. Он вспомнил, как спал с ней рядом, прильнув к ней всем телом, прижав живот к ее спине, охватив ее руками. И попытался представить, как бы мог спать с ней и ребенком, чтобы малыш лежал между ними. Защищать его от зла, любить его.

К своему удивлению, Эпло ощутил, как на глазах выступили жгучие слезы. Смутясь и досадуя на себя, он вытер их рукой.

Сзади хрустнула ветка.

Эпло хотел обернуться, но, прежде чем он успел что-либо сделать, Хаг Рука прыжком вскочил на ноги, преграждая путь Кари.

– Все в порядке, Хаг, – сказал Эпло, вставая. Он говорил на человеческом языке. – Она просто дала нам знать о своем приближении.

И действительно, Кари наступила на ветку специально, из вежливости, привлекая внимание к своему приходу.

– Разве тем, кого ты называешь “меншами”, сон не нужен? – спросила она Эпло. – Мои часовые заметили, что твой друг не спал всю ночь.

– У них нет защитной рунической магии, – объяснил Эпло, надеясь, что она не обиделась. – Нам пришлось пройти через много опасностей. Он… то есть они, – поправился Эпло, вспомнив об Альфреде, – очень разволновались, что вполне естественно в таком странном и страшном месте.

“Зачем тогда они пришли в это странное и страшное место?” – вопрос, казалось, был готов сорваться с уст Кари. Эпло почти явственно слышал эти слова. Но задавать такие вопросы в ее обязанности не входило. Она с сочувствием посмотрела на Хага, перебросилась парой слов по-патрински с Эпло и отдала ему краюху черствого хлеба.