Джон Краули - Эгипет. Том 1

Улицы Блэкбери-откоса представляли собой путаницу выходящих на главную городскую магистраль переулков, тянущуюся вдоль реки и соединяющую между собой оба моста. В верхней части дома по большей части были деревянные, вытянутые вверх и довольно мрачные с виду, с наружными лестницами на второй этаж, крутыми крылечками и бельевыми веревками, протянутыми из верхних окон; до недавнего времени Откос никак нельзя было счесть приятным местечком — как, собственно говоря, и зажиточным тоже; это был рабочий поселок. Теперь повсюду появились универсамы, где продают здоровую пищу, и кое-где на первых этажах — магазины с заковыристыми названиями, а в паре старых складов открыли картинные галереи; но старый город упорно просвечивает сквозь весь этот лак, особенно в плохую погоду, как черно-белая фотография сквозь ретушь: дети с грязными мордашками, фальшивый звук церковного колокола, угольный чад, запахи неизменной пятичасовой трапезы. Роузи помнила все это как вчера, а потому непривычная чистота и новые, яркие цвета ее порадовали — и позабавили: как будто город решил принарядиться к вечеринке. Она съехала с горки, свернула на тенистую улочку под названием Мейпл-стрит и притормозила — улица была настолько крутая, что не притормозить было просто нельзя, — перед большим домом, весьма типичным: конек на крыше, крыша вздулась, будто беременная, глубокое крыльцо с навесом, а навес поддерживают столбы из неотесанного камня. Вдоль торца шла обычная здесь лестница на второй этаж — отдельный, так сказать, вход.

— Что, к Бо зайдем на немножко? — спросила Сэм. Обычный между ними эвфемизм, когда нужно было оставить дочку на детской площадке.

— Ага.

— А можно я тоже поднимусь?

— Можешь подняться, — ответила Роузи, распахивая дверцу настежь, — а можешь остаться тут, во дворе.

Небольшой тенистый дворик тоже имел свои плюсы: здесь неизменно был кто-нибудь из сменного набора детей, обитающих в доме, а также их игрушки — грузовики, коляски и кричаще-яркий пластиковый мотоцикл были разбросаны по всему периметру. Сэм выбрала двор и с видом чрезвычайно серьезным, как будто это была обязанность, а никак не удовольствие, оседлала мотоцикл. Майк, муж Роузи, называл такие говнодавами. Детишки с говнодавами. А квартиры с наружными лестницами, как у Бо, именовались «апартамент с лазунчиком». В школе Майк Мучо зарабатывал на жизнь, торгуя вразнос энциклопедиями, и жаргон у него был весьма специфический. Апартаменты с лазунчиком и говнодавы во дворе шли на пятерку с плюсом: тут живут молодые женатики со своими спиногрызами.

Этот несомненный факт разделил судьбу многих других столь же несомненных фактов: канул в вечность. Теперь то же самое сочетание признаков могло означать всего лишь частную детскую площадку, три, четыре или пять одиноких женщин, у двух из них по ребенку, одна работает в мясной лавке, другая — булочница, еще одна льет свечи, и еще с полдюжины детей берут на день, чтобы проще было платить за квартиру, — вроде как здесь. А наверху живет Бо, и уж ему-то Майк наверняка не смог бы впарить энциклопедию, по крайней мере из разряда тех, которыми он торговал.

Вот этим бы и занимался, подумала Роузи, взбираясь вверх по лестнице. Голову даю на отсечение, у него это получалось — просто пальчики оближешь. То есть голову даю на отсечение. Ненавязчивый. Всегда готов прийти на помощь, словом и делом. Мы проводим в вашем районе социологическое исследование, мистер и миссис Марк. Мы хотим, чтобы эти книги стояли у вас на полке, и вам это ничего не будет стоить, ни сейчас, ни потом.

— Эй, Бо! — крикнула она сквозь летнюю дверь из пластиковой сетки. — Проснулся?

Она приложила собранные ковшиком ладони к сетке и заглянула внутрь.

— А, Роузи, привет. Давай заходи.

Одетый в белый халат, он сидел в позе лотоса на белом же матрасе. Его маленькая квартира вся была выдержана в белых тонах — стены, потолок, пол; только по полу бежала длинная дорожка с восточным орнаментом, соединяя эмалированный кухонный стол, белую кровать и маленький балкончик за ней с видом на город и на реку. Тайная тропа Бо.

— Я ненадолго, — сказала Роузи, замешкавшись в дверях. — Совсем не хотела тебя отвлекать. Христа ради, только не расплетайся ради меня.

Бо рассмеялся и встал.

— Так в чем, собственно, дело?

— Можно оставить у тебя Сэм, ненадолго? Куча дел.

— Ну конечно.

— Всего на пару часов. — Она совершенно точно помнила, что за этот месяц еще не платила, и квитанции об оплате у нее, естественно, тоже с собой не было; и сегодня не ее день, он имеет полное право ей отказать. Непредвиденные обстоятельства. Именно из-за денег и непредвиденных обстоятельств она всегда немного тушевалась перед Бо, который и то и другое, кажется, воспринимал не вполне адекватно.