Андрей Буторин - Работа над ошибками (Puzzle)

Илма сидела рядом все в той же тесной кабине регинянского космического корабля, пристегнутая ремнями все к тому же креслу-ложементу. Да и сам Алексей находился в таком же положении. Оба — в «скафандрах», как и в начале полета… Брови Илмы хмурились, но не сердито, а задумчиво. И девушка первой задала терзавший обоих вопрос:

— Это был сон? Или ты тоже что-то сейчас видел?

Алексей потер подбородок.

— А что именно я должен был сейчас видеть? — подошел он к вопросу осторожно.

— Не надо так! — нахмурилась Илма. — Давай по-честному!

— Ну, хорошо, я видел, как мы с тобой сидели в шкафу…

— Это я тоже видела, а еще?

— Я видел классную комнату моей бывшей школы, видел двух учителей, которые…

— …Рассматривали октаэдры и ставили за них оценки? — подалась вперед Илма.

— Ты тоже видела это?

— Да… только все происходило в помещении для занятий моего села… Там были два наставника из моего детства.

— И мы с тобой еще спорили, как выглядит класс?

— Да, спорили… Мы видели с тобой разные картины, но одну суть.

— Значит, это не было реальностью… — Алексей снова потер подбородок, заросший двухдневной щетиной. Бриться в последние дни было просто недосуг. — Какая-то наведенная информация в форме галлюцинаций…

— А если все-таки правда? — Илма продолжала хмуриться.

— Тогда произошло нечто такое, что мы с тобой не понимаем в принципе. Наше сознание просто не сумело отобразить это и подсунуло наиболее подходящие образы. Но это уж слишком заумно выглядит!

— После всего, что случилось, ты еще говоришь о каких-то заумностях? — невесело хмыкнула Илма.

— Илма, если честно, то я устал уже от всех этих чудес! Хорошо бы сейчас проснуться в домике тети Веры и понять, что все это мне просто-напросто приснилось…

— Значит, я тебе уже надоела? — быстро спросила Илма мрачным голосом.

— Не понял! — Алексей недоуменно уставился на свою спутницу. — Чего это ты еще выдумала?!

— Ты сам сказал: проснуться, чтобы ничего не было…

— Я же имел в виду все эти чудеса!

— Я тоже — одно из них…

— Ты — самое прекрасное чудо на свете! — рассмеялся Алексей, поняв наконец, в чем дело. — Нет уж, тогда я лучше не буду просыпаться!

— Алексей, мы снова летим туда, — насторожилась Илма.

Действительно, корабль успел уже обогнуть маленькую восьмигранную планетку и снова приближался к жутковатой Пустоте.

— Не… Хватит, насмотрелись уже кино! — проворчал Алексей и взялся за ручку управления. «Рулить» кораблем оказалось на самом деле не на много труднее, чем катером, и Алексею удалось скорректировать орбиту так, чтобы траектория движения не пересекала «пустую» грань Октаэдра.

— И все же, нам не показывали кино, — продолжила прерванный разговор Илма.

— Почему ты так думаешь? Наоборот, очень похоже…

— Не похоже! «Наставники» нас даже не замечали! Чем закончился твой «сон»?

— Нас смахнули со стола, как пыль! — вспомнил Алексей последний «кадр».

— Я видела то же самое! Все делалось не для нас, мы стали свидетелями совершенно случайно!

— Они могли и специально сыграть, раз это кино!

— И все ради нас с тобой? Не велика ли честь? Да и смысл какой? Мне показалось, что мы для них действительно только лишь пыль. И не только мы с тобой — Алексей и Иилмаа, а вообще все… Не знаю как сказать… — Илма даже раскраснелась от волнения.

— Я понял тебя, родная, — улыбнулся Алексей. — И вполне допускаю, что ты права. Действительно, если это не глюки, не сумасшествие, а что-то такое… настоящее, то… — Алексей замолчал и севшим внезапно голосом закончил: —…То все мы сейчас в заднице!

— Фу, как ты груб! — притворно поморщилась Илма. — Груб и неточен!

— Почему неточен? — удивился Алексей.

— Потому что мы не просто в заднице, мы — в очень большой заднице! — пояснила Илма. — В обычную задницу весь этот Октаэдр не влезет.

— Давай-ка оставим эту проктологическую дискуссию, как бы занимательна она ни была, а подумаем-ка мы с тобой лучше, что нам теперь делать?

— Первым делом мы должны опуститься вниз и рассказать всем, — мотнула золотистой головой Илма.

— Ага, и устроить панику. «Конец света грядет! Молитесь, грешники!»

— Ты говоришь много непонятных и ненужных слов, — нахмурилась Илма. — Если не хочешь говорить всем, то скажем хотя бы Туунгу. И надо найти девочку…

— Туунгу-то, разумеется, скажем. А вот где мы найдем девочку? Да и зачем уже, собственно? Что это изменит?

— Мы хоть узнаем у нее, когда будут объявлять оценки за домашнее задание! Может быть, по нашему времени — это год, или сто лет… Тогда у нас есть время.