Виктор Вучетич - Искатель. 1981. Выпуск №3

Солнце с утра словно взбесилось. По круглому лицу Ныркова катился пот, но он не вытирал его, Глаза его возбужденно светились. Наконец-то! Сила пришла. Это тебе не отдельные, с бору по сосенке, так называемые полки, разутые и одетые кто во что горазд, с десятком патронов на душу. Это армия! Регулярные войска, только что разгромившие пилсудчиков, Врангеля, Улагая, чекисты, чоновцы…

На рассвете, оглашая сонный еще Козлов требовательным и восторженным ревом гудков, промчались по главному пути длинные составы теплушек. В их распахнутых дверях толпились конники в алых гимнастерках и галифе, наяривали гармоники, в глубине теплушек, видел Илья, мотали мордами добрые кони. «На Тамбов, на Тамбов!» — казалось, кричали паровозные гудки. Кончился теперь Антонов, понимал Нырков, и самому хотелось кричать от радости — против такой силы бандитам не устоять.

Он знал, что командующим назначен Михаил Тухачевский, совсем молодой, но знаменитый командарм, подавивший Кронштадтский мятеж. Он недавно прибыл в Тамбов, однако всем были уже известны его слова, сказанные в одной из кавбригад:

«Владимир Ильич Ленин считает необходимым как можно быстрее ликвидировать кулацкие мятежи и их вооруженные банды. На нас возложена ответственная задача. Надо все сделать, чтобы выполнить ее как можно быстрее и лучше».

На фоне этих возвышенных и очищающих душу размышлений вовсе некстати оказалась перекошенная в испуге физиономия Малышева. Потный и взъерошенный, едва переводя дыхание и придерживая болтающийся у бедра маузер, он подбежал к Ныркову и выпалил:

— Скорее, Илья Иваныч! Беда! Бунт!

— Какой такой бунт? — недовольно пробурчал Нырков, не поворачивая головы.

— Бунт! В домзаке!

Ныркова как подбросило. Прихлопнув ладонью фуражку и на ходу затягивая ремень, он ринулся по перрону за Малышевым, расталкивая красноармейцев.

Он ворвался в комнату транспортной ЧК, где находилась его команда — десяток разномастно одетых чекистов. При его появлении все вскочили. Нырков с треском захлопнул дверь и схватился за телефонную трубку.

— Алё! Алё! Черт вас всех подери! Домзак мне! Номер?.. Какой номер? Домзак, говорю! Девятнадцатый давай! — Он оторвал трубку от уха и обвел стоящих чекистов разъяренными глазами. — Номер ей подавай! Не знает, что такое домзак, стерва… А вы, молодцы, рассиживаете тут!.. — Он стал остывать, но, услышав в трубке голос телефонистки: «Занято!», снова взорвался: — Как занято?! Немедленно разъединить, а меня соединить! Я, Нырков, приказываю!.. Еремеев! Ты? Что у тебя, быстро!.. Давно? Так что ж ты молчал, сукин сын?!

Начальник тюрьмы, или домзака, как его постоянно называли, сбивчиво объяснял, что заключенные — бандиты, спекулянты, мешочники, сидящие в камерах в ожидании ревтрибунала, неожиданно взбунтовались, будто по чьей-то команде. Уже с час стоит бешеный ор и грохот. Начальник попробовал справиться с помощью своей охраны, но ничего не получается. И он стал звонить в уком.

— Тебя самого в трибунал надо! — кричал Нырков. — Сиди жди! Сейчас приду! — Он швырнул трубку. — Малышев — на аппарат, остальные за мной!

Бегом выскочили на привокзальную площадь, где строились красноармейцы, подравнивали шеренги, перекликались взводные. Наблюдал за построением молодой, перетянутый скрипучими ремнями блондин в ярко начищенных сапогах со шпорами. На его атлетической груди, обтянутой новеньким френчем с красными «разговорами», алел в розетке орден Красного Знамени.

Нырков бросился прямо к нему.

— Слушай, командир!..

Тот удивленно взглянул на Илью, отступил на шаг, тонко звякнув шпорами, и ловко вскинул ладонь к суконной фуражке со звездочкой.

— Командир батальона Лудзанис.

— Послушай, товарищ Лудзанис, помоги ЧК, будь другом, дай взвод твоих ребят. Бунт в домзаке, а у меня народу, сам видишь, раз-два и обчелся. Дай взвод, стрелять не надо. Я просто покажу твоих орлов, и дело с концом. А? Минут на двадцать… Тут, за углом, домзак…

Командир, видно, сразу сообразил, что у него просят. Он остановил Ныркова четким жестом ладони и повернулся к строю солдат. Покачался с пяток на носки, окинул строй взглядом и звонко крикнул, твердо чеканя каждое слово:

— Взводный Фоменко, ко мне!

От правого фланга отделился невысокий рыжеватый крепыш. Слегка приседая на бегу и держа на отлете винтовку, он поспешил к командиру. Подбежал, вытянулся.

— Фоменко явился по вашему приказанию, товарищ командир, — неспешно доложил он.