Ариадна Громова - Глеги

Карел нахмурился.

- Мне трудно, - сказал он. - И потом... я боюсь.

- Чего боишься?

- Мне кажется, если я буду рассказывать, это вернется.

Виктор вздохнул.

- Расскажи, - мягко повторил он. - Нам нужно знать, в чем дело, иначе...

Он не договорил. Лицо Карела исказилось от страха.

- Что иначе? Я все еще болен? Я не выздоровел?

- Послушай, Карел, надо спокойней, - вмешался Таланов. - С тобой бывали вещи похуже, а ты выпутывался. Со всеми бывало всякое, верно?

- Такого не было, - убежденно сказал Карел. - То все было вне меня, понимаете? А это - внутри. Поэтому я боюсь. Я теряю себя.

- Ну, объясни, что это значит.

- Не знаю, как объяснить, - Карел помолчал. - Сначала я вдруг подумал, что все это ни к чему. Ну, все, что мы делаем. Просто мне стало неинтересно. И вы, и все кругом, и я сам. Но когда мне говорили: встань, ходи, садись, - я это делал. Только уже будто не я, а кто-то другой, внутри меня.

Он тревожно посмотрел на товарищей.

- Это душевная болезнь, да? - спросил он.

- Не думаю, - сказал Виктор. - Откуда у тебя вдруг душевная болезнь? Ты же не новичок в космосе.

Лицо Карела немного прояснилось.

- Это верно, - сказал он. - Но только что же тогда? Понимаете, мне потом стало казаться, что все вокруг не настоящее. Как во сне. Или будто на картине нарисовано, только движется.

- Это как понять? - спросил Виктор.

- Да не знаю. Ну, плохая картина, такие тусклые краски, словно они выцвели, да и вообще нарисовано неубедительно. А сам я будто высох, уменьшился. И внутри меня кто-то сидит. - Лицо Карела опять свела гримаса страха и отвращения. - Я иду, а это будто кто-то другой идет, не я, не мое тело. Или, может, мое, но ведет его кто-то другой. А сам я как будто невесомый... - Он вдруг застыл, глаза его уставились в одну точку. - Это опять начинается... Не надо было говорить! Я знал, что не надо говорить!

- Успокойся, Карел! - Виктор положил ему руку на плечо и почувствовал, что все большое, сильное тело Карела сотрясается от страшного напряжения. - Это пройдет.

- Пройдет? Думаешь, пройдет? Ты ведь не знаешь, что это, и никто не знает. Зачем ты говоришь, когда не знаешь! Вот, вот, я опять потерял себя! - Карел побледнел. - Там, внутри, опять кто-то другой! Виктор, друзья, помогите мне, я ведь болен, этого не может быть, того, что я чувствую!

Он лег и уткнулся лицом в подушку. Таланов и Виктор молча переглянулись. Виктор достал из шкафа прозрачную трубку с белыми таблетками.

- Проглоти, Карел, - приказал он.

Карел сел, взял таблетку и проглотил. Потом начал ощупывать себя.

- Виктор, только по совести скажи: я все такой же? - вдруг спросил он. - Ну, я не стал меньше?

- Нет. Это тебе кажется. - Виктор вздохнул. - Я дал тебе снотворное, тебе нужно поспать и успокоиться. Спи, Карел, мы что-нибудь придумаем. Обязательно.

- Или придумайте, или убейте меня, - сказал Карел угрюмо. - Так жить все равно нельзя. Я ведь не знаю, чего хочет этот, другой, внутри меня. Я не могу так.

- Карел, это болезнь. Ты же понимаешь, что никого другого внутри тебя нет. - Виктор говорил тихо и спокойно. - Спи. Главное - не бойся, мы тебя вылечим.

* * *

- Мы можем сделать для Карела только одно: уберечь его от дальнейших страданий, - сказал Юнг, - и доставить на Землю. Там его вылечат.

- Анабиоз? - спросил Таланов.

- А что же еще? - Юнг пожал плечами. - У нас не остается ничего другого. Карел страдает. А в полете ему, наверное, станет еще хуже. И чем это может кончиться, мы не знаем, верно?

- Виктор, ты как? - спросил Таланов.

- Не знаю. Пока не могу понять, что случилось.

- Но ты соглашаешься насчет анабиоза?

Виктор подумал.

- Отложим до завтра. Я буду дежурить эту ночь в медицинском отсеке.

- А это не опасно? - спросил Герберт Юнг. - Карел ведь очень сильный. В случае чего...

- Я дам ему снотворное.

- Будут дежурить двое, - сказал Таланов. - Ты и Юнг. Спать по очереди.

Карел проснулся вечером. Виктор дал ему таблетку энергина, поговорил с ним. Энергии на этот раз подействовал совсем ненадолго. Карел дрожал от страха, он был неузнаваем. Он, конечно, не уменьшился, но лицо его так осунулось и побледнело, что Карел казался совсем другим человеком. И глаза у него были еще более странные, чем днем. Виктор присмотрелся и увидел, что Карел сильно косит.

- Ты хорошо видишь? - спросил он.

- Плохо, - сейчас же отозвался Карел. - Очень плохо. Туман, все струится. Вот тут, - он показал рукой влево, - какое-то переливчатое пятно. И ты расплываешься, я тебя плохо вижу.

Действие энергина проходило. Карел стал говорить тише, бессвязней, все время будто прислушивался к чему-то внутри себя. Виктор дал ему снотворного.