Роберт Джордан - Память света

Сколько прошло времени с тех пор, как его оставил Перрин Айбара? Возможно часа два.

«Если тебя сразила Тень, дружище , — подумал Гаул, — я молю лишь о том, чтобы ты хорошенько плюнул в глаз Застилающему Зрение перед тем, как пробудиться ото сна» .

Губитель вновь появился на скале, но Гаул не двинулся вперед. Противник уже и раньше создавал свои каменные изваяния. Гаул осторожно и медленно огляделся. Возле статуи появились несколько волков, обнюхивая ее.

И статуя начала их убивать.

Гаул выругался и выскочил из своего укрытия. Губитель видимо только этого и ждал, он метнул копье, одно из собственных копий Гаула. Оно вонзилось Гаулу в бок. Он охнул и упал на колени.

Губитель рассмеялся и поднял руки. От него хлынул мощный поток воздуха, разметавший волков. За порывами ветра Гаул едва мог расслышать их визг.

— Здесь, — прокричал Губитель сквозь ураган, — я король ! Здесь я сильнее любого Отрекшегося. Это место мое, и я стану…

Возможно, это боль в ране повлияла на ощущения Гаула, но ему показалось, что ветер стихает.

— Здесь я буду…

Ветер стих полностью.

В долине повисла тишина. Губитель замер, затем встревоженно посмотрел в сторону пещеры, которую не мог видеть. Казалось, ничего не изменилось.

— Ты не король, — произнес тихий голос.

Гаул обернулся. На каменном выступе позади него стояла фигура, одетая в зеленые и коричневые цвета двуреченского лесоруба. Темно-зеленый плащ слабо шевелился на стихшем ветру. Перрин стоял, прикрыв глаза и слегка приподняв подбородок, словно обратив лицо к солнцу, хотя если оно и светило, то было скрыто за облаками.

— Это место принадлежит волкам, — сказал Перрин, — Ни тебе, мне или кому-либо другому. Ты не можешь быть здесь королем, Губитель. У тебя здесь нет подданных и никогда не будет.

— Наглый щенок, — прошипел Губитель. — Сколько раз мне нужно убить тебя?

Перрин глубоко вздохнул.

— Я смеялся, когда узнал, что Фейн убил твою семью, — крикнул Губитель. — Я смеялся . Я ведь должен был убить его. Тень считала его слишком диким и неуправляемым, но он был первым, кто сумел сделать что-то значимое, чтобы причинить тебе боль.

Перрин ничего не ответил.

— Люк хотел стать частью чего-то важного, — продолжал выкрикивать Губитель. — В этом мы были едины, хотя я пытался научиться направлять. Темный не мог этого дать, но он подыскал нам нечто иное, нечто лучшее. Требующее единения души с чем-то иным. Почти как то, что случилось с тобой, Айбара. Как у тебя.

— Мы не похожи, Губитель, — тихо произнес Перрин.

— Нет, похожи! Вот почему я смеялся. Ты знаешь, что насчет Люка есть пророчество? О важности его участия в Последней Битве. Вот почему мы здесь. Мы убьем тебя, затем мы убьем ал’Тора. Так же как убили твоих волков.

Стоявший на скальном выступе Перрин открыл глаза. Гаул подался назад. Эти золотые глаза сияли, словно два маяка.

Буря возобновилась, но она показалась Гаулу легким ветерком по сравнению с той, что бушевала во взоре Перрина. Гаул чувствовал давление , исходящее от его друга. Словно давление солнца в полдень после четырех суток без воды.

Пару мгновений Гаул смотрел на Перрина, затем, зажав рукой рану, бросился бежать.

Ветер хлестал Мэта, прильнувшего к седлу крылатой бестии в сотнях футов над землей.

— О, кровь и проклятый пепел! — выкрикивал он, придерживая одной рукой шляпу, а другой вцепившись в седло. Он был привязан какими-то ремнями — всего-навсего две полосочки кожи. Две тоненькие полосочки. Неужели нельзя было взять больше? Хотя бы десяток или два? А лучше сотню!

Эти морат’то’ракен — растреклятые чокнутые. Все до единого! Они это делали каждый день! Как такое вообще возможно?

Привязанный к седлу спереди от Мэта Олвер весело расхохотался.

«Бедолага , — думал Мэт. — Так напугался, что совсем обезумел. Должно быть, это от недостатка воздуха здесь, наверху» .

— Прибыли, мой принц! — прокричала морат’то’ракен Сулаан со своего места ближе к голове летающей зверюги. Она была хорошенькой. И абсолютно чокнутой. — Мы уже над долиной. Вы уверены, что хотите приземлиться здесь?

— Нет! — крикнул Мэт.

— Верный ответ! — ответила женщина, направляя животное в крутой спуск.

— Кровь и проклятый…

Олвер расхохотался.

То’ракен стал спускаться над длинной долиной, в которой кипела отчаянная схватка. Мэт постарался сосредоточиться на битве, а не на том, что он летит по воздуху верхом на ящерице в компании двух растреклятых безумцев.