Генри Олди - Ойкумена

— По первому пункту: отрицаю полностью. По второму: отрицаю, что вред клиенту был причинен умышленно. По третьему… Я его предупредил заранее.

— О чем именно вы предупредили клиента?

— О том, что в процессе контакта он может испытать сильную боль.

— Очень хорошо, что вы уведомили бааса Тумидуса о такой возможности. Это говорит в вашу пользу. Но очень плохо, что вы не зафиксировали этот нюанс в контракте. Иначе иск легата не был бы принят, а вы бы сейчас находились на свободе.

— Знал бы, где упадешь, — подстелил бы соломки.

— Простите? А-а, идиома. Я поняла.

Синьора Вамбугу серьезно кивнула. До бесстрастности гематров ей было далеко, но от большинства своих соотечественников Фионина отличалась разительно. Лючано вспомнил пигмея Г’Хангу, болтливого шельму-портье с имплант-попугаем на плече, торговца амулетами в отеле…

Похоже, таких не берут в адвокаты.

— Вы действительно причинили боль легату Тумидусу во время сеанса контактной имперсонации?

— Да. Без злого умысла. На меня иногда находит. Я сам испытываю боль, и она передается ку… клиенту. Я ничего не могу с этим поделать.

— Я рада, что вы искренни со мной. Доверие между нами — залог успешной работы. А вот на суде я бы не советовала вам признаваться в этом своем дефекте.

— То есть?

— Все отрицайте. Вы не причиняли Тумидусу никакой боли. Он обвинил вас ложно, по неизвестным вам мотивам. Личная антипатия, расовая неприязнь, нежелание выплачивать гонорар. Не важно. Главное: вы ни в чем не виноваты. Ни перед клиентом, ни перед законом. И постарайтесь сами в это поверить.

— Странно. Вы, адвокат, советуете мне давать на суде ложные показания?

Синьора Вамбугу улыбнулась с легкой иронией.

— Странно другое, баас Борготта. Вас, имеющего судимость, удивляет гибкость моих предложений? Вы ведь, извините, рецидивист. Имели дело с правосудием. Статьи 83, часть первая — кража личного имущества — и 173-прим — нанесение имущественного ущерба. Кемчуга, тюрьма Мей-Гиле… Полагаете, я не ознакомилась с вашей биографией?

— Я был невиновен. Меня подставили.

— А у меня есть сведения, что вы признали себя виновным.

— Признал. Меня убедили, что так будет лучше.

— Значит, в тот раз вы послушались адвоката?

— В тот раз меня убеждал не адвокат. — Лючано вспомнил разговор с маэстро Карлом и последующую «игру в боль» с Гишером Добряком. — Извините, я не хочу об этом говорить.

— Хорошо. Значит, вы считаете, что честность — лучшая политика?

— Считаю.

— Я вижу, вы все-таки не поверили мне.

— В чем?

— В том, что системы слежения отключены. Ладно. Достойная позиция, баас Борготта. Но крайне шаткая. Уж поверьте моему опыту. Вы не против, если мой Лоа на краткий период времени подружится с вашим? Минуту, не больше. Это нужно для лучшего взаимопонимания между нами.

Тарталья никогда раньше не участвовал в вудунских ритуалах. Интересно, на что это похоже? Контакт невропаста и куклы? Он вспомнил пустые глаза парня, чей Лоа застрял в танцующем ученике бокора, и поежился, как от сквозняка. С другой стороны, вряд ли синьора Вамбугу предложит клиенту опасную форму взаимодействия… Так и адвокатской лицензии недолго лишиться!

— Я согласен.

— Чудесно. Сидите, где сидели, не вставайте. Больше никаких ограничений.

Адвокат положила на стол фиолетовую, в тон саронгу, сумочку и принялась извлекать «инвентарь». Лоскутный коврик джу-джу: таких полно в любой лавке сувениров. Набор стеклянных баночек. Сигара, короткая и толстая. Обычный с виду мелок.

— Пемба, — пояснила она, указав на мелок. — Для сдерживающих узоров «веве». А это сигиль…

На столик лег деревянный идол.

— Это абибо…

Рядом с идолом возник веер из птичьих перьев. За ним последовали грубая керамическая чашка, флакон с притертой пробкой, медицинский пробник для взятия анализов крови, коробка древних спичек со смеющимся козлом на этикетке…

— Не волнуйтесь, баас Борготта. Я имею степень майомберо… — Адвокат впервые запнулась, подыскивая нужное слово на унилингве. — Докторскую степень по фундаментальной одержимости. Это обычная процедура. Иначе я не смогу защитить вас от давления обвинителя Нганги. Он — мастер коптить белую тарелку…

Это напоминало беседу доктора с капризным ребенком. Назвать по имени все инструменты, рассказать о необходимости лечения, успокоить и отвлечь. Вот только Тарталья, Человек-без-Сердца, давно не был ребенком. Интересно, когда ты спокойней всего? — нуждаясь во враче, в адвокате или в могильщике…