Старик медленно положил все засаленные купюры и монетки на мясистую ладонь. Стоум, не глядя, бросил деньги в карман.
— А теперь, чтобы ты не забыл вернуть деньги в следующий раз…
Огромная нога толкнула стенд с конфетами, и тот с грохотом рухнул. Леденцы разлетелись по полу.
Бандит направился к другому стенду, дядя Тоби кинулся следом. Узловатые старческие пальцы вцепились в мускулистую руку. Стоум презрительно ухмыльнулся и ударом кулака сбил бакалейщика с ног.
Вэйн следил за происходящим из своего укрытия и чувствовал, как внутри его вскипает гнев. Но не успел он пошевелиться, как вперед выскочил Микки и вонзил крепкий кулачок в живот Стоума. Головорез усмехнулся и приподнял Микки за рубашку.
— Не серди меня, щенок. А то я откручу тебе уши…
Вэйн вскинул руку. Шляпа слетела с его головы, и Звездный самоцвет засиял неземным кроваво-красным светом.
Губы адвоката беззвучно шевельнулись — и Стоум беспомощно застыл, так и выпустив Микки…
— Не шевелись, Стоум,— чуть слышно прошептал Вэйн.— Ты не можешь пошевелить даже пальцем. Просто стой, как стоишь…
Бандит вытаращил глаза и уставился на Микки. Его лицо скривилось от изумления. Мальчик извернулся и пустил в дело кулачки, ставшие быстрыми и сильными от переполнявшего его гнева. Костяшки согнутых пальцев вновь и вновь вонзались в лицо бандита. Они расплющили мясистый нос, разбили губы, оставили черные синяки вокруг глаз и красные разводы на щеках…
— Отпусти меня! — вопил Микки.— Отпусти, говорю!
Но Стоум не ослабил хватку. Он не мог это сделать. Не мог даже позвать на помощь. В глазах громилы застыл невыразимый ужас, из носа текла кровь и заливала подбородок, но он все так же держал мальчика перед собой. Дядя Тоби с трудом поднялся на ноги, проковылял к ним и, схватив Микки за талию, вырвал рубашку мальчика из железных тисков.
— Микки, прекрати! — Дядя Тоби пытался удержать паренька.— Ну все, хватит! Не трогай его, Стоум. Если ты…
Он вдруг запнулся и устремил взгляд на нового участника драмы.
Вэйн натянул шляпу на лоб, выступил из-за занавески и похлопал бакалейщика по плечу:
— Все в порядке, дядя Тоби. Я же говорил, что все будет хорошо. Отлично дерешься, Микки. А теперь помолчи чуток.— Он повернулся к Стоуму: — Где Паскаль?
На лице бандита не дрогнул ни один мускул.
— Не знаю,— пробормотал он невнятно.
— Когда ты должен был с ним встретиться?
— Вечером. В восемь. Он устраивает у себя праздник — отмечает смерть Тони Аполлона.
— Ага,— задумчиво изрек Вэйн.— Так и есть. Паскаль всегда опасался Аполлона. Теперь слушай меня, Стоум. Ты идешь в полицию и рассказываешь… честно отвечаешь на все вопросы. Ясно?
— Да,— пробубнил Стоум.
— Боже мой! — Дядю Тоби всего трясло.— Что ты с ним сотворил, Стив? Это гипноз?
— Считайте, что да. До встречи.
Вэйн направился к двери.
— Тебе нельзя выходить! Тебя опознают!
Адвокат поглубже натянул шляпу.
— Да бросьте. Но даже если и опознают, то вряд ли арестуют.— Он улыбнулся старику.— Вы мне очень помогли, дядя Тоби. И ты, Микки. Кулаки лучше ножей — правда?
— Угу.— Мальчик с восторгом посмотрел на свои руки.— Уж это как пить дать, Стив.
— Идем,— приказал Стив Стоуму.
Громила безропотно последовал за адвокатом к выходу из магазина. Вэйн понимал, что разбитое лицо бандита будет привлекать внимание, поэтому решил поймать такси. Водитель, похоже, что-то заподозрил, но после короткого приказа Вэйна благополучно выкинул из головы все подозрения.
— В полицейский участок,— бросил таксисту Вэйн, садясь на заднее сиденье рядом с неподвижным Стоумом.
Разносчики газет настойчиво предлагали спецвыпуски, наперебой выкрикивая громкие заголовки: «Корабль с Марса!», «Самые полные сведения о крушении!», «Преступник все еще на свободе!»
«Забавно: с чего это люди решили, что жизнь есть только на Марсе? — удивился про себя Вэйн. Потом мысли его вновь вернулись к Паскалю: — Та-ак… Значит, в восемь». В восемь у него встреча с королем «дна»… Вэйн вдруг почувствовал, что страшно голоден. Как там говорил меркурианин? Звездный самоцвет высасывает жизнь и энергию, что, разумеется, ускоряет обмен веществ его хозяина. Но было что-то еще… Заравин предупреждал… Что же… Ладно, не важно. Ничто не заденет Вэйна, пока во лбу у него сияет алый самоцвет.
Вскоре, однако, Вэйну предстояло осознать, как сильно он ошибался.
Начальник полиции Ланкершим устало воззрился на дверь. И вдруг охнул, едва не подскочив на стуле, и уставился на человека, возникшего на пороге. Его волевое, упрямое, осунувшееся от работы лицо исказила нелепая гримаса удивления.
Читать дальше