Генри Каттнер - Красавицы и чудовище

Подошла миссис Кирз — полная, неряшливая женщина с преждевременно состарившимся, морщинистым лицом. В ее карих глазах навсегда застыло уныние, хотя какой-то намек на былую красоту в них еще сохранился.

— Что там у тебя, Джей? — спросила она.

— Потом расскажу,— ответил он.— Принеси молока, Нора. И пипетку или что-нибудь наподобие.

Получив желаемое, Кирз принялся кормить рептилию. Молоко, похоже, понравилось твари, она жадно сосала его. Маленькие блестящие глазки глядели не мигая.

— Па,— сказала девочка,— а ящерка стала больше. Гораздо больше.

— Не может быть,— ответил Кирз.— Никто не растет так быстро. Иди отсюда, не мешай.

Крошечное создание, которому вскоре предстояло превратиться в Чудовище, жадно пило молоко в своей тюрьме, а тем временем в его чужеземном мозгу, затянутом туманом веков, потихоньку начали шевелиться мысли. Завибрировали первые слабые аккорды воспоминаний о прошлой жизни, наполовину забытой, но…

Дочь Кирза оказалась права. Рептилия росла неестественно быстро, что слегка пугало. К концу второго дня от тупой мордочки до кончика хвоста насчитывалось шесть дюймов, но спустя неделю ящерка увеличилась вдвое. Кирз приободрился и построил для нее загон.

— Я продам ее, это точно! — ликовал он.— Какой– нибудь цирк купит ее у меня за милую душу! Нужно только подождать. Может, она еще вырастет.

Ну а пока он ухаживал за венерианскими растениями. Клочок земли, на котором Кирз посадил неведомую культуру, уже покрылся большими ростками, и кое-где начали появляться бутоны. Растения были высокими, как штокроза, но абсолютно лишенными листвы. Выпуклости-почки появлялись прямо на толстом, твердом стебле, а потом распускались в соцветия.

В конце второй недели в саду Кирза властвовало буйство красок, и он специально пригласил фотографа, чтобы тот сделал цветные фотографии. Эти снимки Кирз разослал в несколько садоводческих хозяйств, и те сразу заинтересовались. Даже приехал репортер, чтобы взять у Кирза интервью.

Проявив осторожность, Кирз наплел журналисту, будто бы экспериментировал с растениями, делая им прививки. Получился новый вид цветов, и он вырастил их. Да, у него есть еще семена, и он не против продать их…

Обломки космического корабля так никто и не обнаружил. В своем загоне Чудовище жадно пожирало мешанину из овощей и ботвы, объедая разместившихся по соседству ленивых свиней, и пило воду практически без остановки. Любой ученый определил бы по форме зубов Чудовища, что оно плотоядное или, по крайней мере всеядное, но Кирз в этом ничего не понимал, а рептилия вроде бы не возражала против своего «меню». Она росла буквально на глазах, и обмен веществ, проистекавший в ее теле, был настолько бурным, что от загона исходил ощутимый жар.

Вскоре ящерица вымахала размерами с жеребца, но при всем этом она казалась такой кроткой и смирной, что Кирз не предпринимал никаких мер предосторожности, хотя никогда не приближался к своему странному подопечному без револьвера в кармане.

Время от времени в сознании Чудовища пробуждались смутные воспоминания, однако, лишь шевельнувшись, они снова затухали. Каким-то образом Чудовище знало, что ему необходимо расти. Сначала оно должно достигнуть зрелости, а уж все остальное потом.

Чудовище, безусловно, обладало разумом, но не тем, что свойствен, допустим, ребенку, а скорее тем, который отличает дремлющего взрослого человека. Кроме того, Чудовище было рождено на другой планете. Оно питалось, пило воду, и чужеземная химия его тела выделяла неизвестные секреции и рассылала их по венам.

А еще Чудовище училось, хотя его дремлющий разум пока не мог извлечь из полученных знаний особых преимуществ. Из открытых окон фермерского дома до Чудовища явственно доносились речь Кирза и звуки работающего телевизора. Наблюдая за людьми, Чудовище научилось распознавать настроения и увязывать с ними определенные слова-звуки.

Оно уже знало, какие гримасы каким эмоциям соответствуют. Оно начинало различать смех и слезы.

Лишь одного Чудовище не понимало — того выражения, с которым на него смотрели миссис Кирз, ее дочка, а иногда и сам мистер Кирз. То была смесь ужаса и отвращения, но Чудовище этого не знало.

Медленно протекли два месяца, и почти каждый день по почте приходил какой-нибудь чек, а то и несколько. Своей красотой необычные цветы превосходили орхидеи и, будучи срезанными, долго не опадали, поэтому пользовались грандиозной популярностью — почти все цветоводы страны жаждали заполучить их себе в коллекции.