Иван Афанасьев - Тегле

Глядя на Олкону, он видел другой мир, чтобы попасть в который, ему достаточно было сделать лишь небольшой шажок. И он знал, что отныне и навсегда способность сделать этот шаг останется в его власти. Трихор… Посвященный братства Увилбене Ласа, способный перемещаться в любой из миров земной грозди, в Розгор. Неподвластный действию пяти Печатей Розгора, потому что Олкона, одна из шести Печатей, дала ему свою силу и защиту.

Ощущение своей громадности и всесилия прошло. Олкона доела хлеб, отвернулась от Юрия, занявшись своими делами. Вставая, Юрий обратил внимание на вкопанные неподалеку саженцы сосны. Всего десяток.

— Засаживать начали? — он кивнул на зеленые побеги, обращаясь к глядящей на него с немым обожанием Ярилке.

— У нас мало денег. Саженцы надо купить, привезти сюда, посадить. Ученики заняты ремонтом школьного здания, домиков для братьев. Ночами здесь только мы с Остогом, а днем людей намного больше. Гривасом сейчас Любомир, он днем придет вместе с крестьянами. Зал Совета восстанавливаем…

— Деньгами я помогу. Этого добра у меня как раз навалом. Московские рубли в здешних селах примут?

И увидев радостный кивок ведуньи, продолжил:

— Ничем другим помочь не смогу. Направляюсь в Рим. Пока картина Третьей Печати находится в этом мире, Джироло всегда будет угрожать братству.

— Так он жив? — глаза Ярилки наполнились слезами.

— Я смог только оторвать ему одну ногу. Он, может быть, уже отрастил себе новую. Тибура удалось убить, и это очень хорошая новость. Он был настроен на меня, замечал каждое мое движение. Джироло, похоже, еще не выделяет меня среди прочих своих врагов. А я знаю, где находится картина и смогу выбросить ее в Розгор.

Собственно, делать ему здесь было нечего. Деньги он отдал Ярилке, Олкона поделилась с ним своей силой, все, кого он знал, ушли с холма, ушли в неизвестность. Их возвращения не ждали. Припоминая немигающие глаза монстра-осьминога, Юрий понимал, как встретили свой конец его братья. Джироло, появившись во плоти, просто разбрасывал свои метки во все стороны. Быть может, он и смерч организовал специально для этого.

— Остог, а где Радомысл?

— Сгинул.

— Он был в ту ночь на холме?

— Был. Из тех, кто был тогда на холме, уцелела только Ярилка. Она была в школьном доме, когда он заполыхал. Прыгнула в озеро, чтобы потушить горящую одежду. Потом выносила раненых, ухаживала за ними. Недолго ухаживала, они все пропали через два дня.

— Значит, в горящем здании или потом, в озере она очистилась от меток Джироло. А остальные не догадались… Куда Ростиг с Белогором смотрели?

— Ростиг исчез сразу, еще в ночь пожара. А Белогор был ранен упавшей сосной, лежал без сознания.

У Кондрахина оставался последний вопрос.

— Скажи, Остог, Любомир или кто еще из ведунов сможет мне рассказать что-то о картине Третьей Печати? Я стремился сюда за знаниями, а никого из старейших не застал.

— Все старейшие сгинули, Трихор. Любомир немногим старше тебя. Его избрали гривасом за то, что он сможет организовать жизнь школы, отремонтирует зал Совета. К древней мудрости он непричастен.

Наняв в ближайшей деревне повозку, уже к вечеру Кондрахин достиг железнодорожной станции. Добравшись до ближайшего аэродрома, он принудил командира авиачасти отправить его на бомбардировщике к румынской границе. Ее он пересек на угнанной машине, предъявив пограничникам чистый лист бумаги вместо документов. Из Бухареста Юрий вылетел в Афины, а оттуда — в Рим. Каждый раз он пользовался гипнозом, подкрепляя его легким ментальным воздействием. После того, как Олкона поделилась с ним силой, Юрий мог гипнотически воздействовать уже сразу на трех человек. Для пересечения границы большего и не требовалось.

В Риме он навестил квартиру, которую снял в прошлый приезд под именем Джузеппе Рико. Паспорт на это имя лежал на квартире, там же хранилась одежда для разных случаев, оружие, деньги. Приняв с дороги ванну и переодевшись, Юрий навестил пустующую квартиру неподалеку от дворца понтифика, на Трастевере. Оттуда он послал свою бесплотную душу осмотреться в ватиканских садах. Охраны в садах практически не было, да и снаружи дворец охранялся кое-как.

Видимо, после ареста еретика Марка и удаления сторонников Джироло понтифик и римская курия покушений на свою жизнь не опасались. Посылать бесплотную душу в разведку внутрь дворца Юрий поостерегся. Мало ли какие ловушки мог расставить там владелец картины Третьей Печати. Во дворец следовало идти самому.