Иван Афанасьев - Дни без князя

Корзинщик сокрушенно, и вместе с тем завистливо покачал головой. Служительницы Дивеи, как следовало из его рассказа, не могли вступать в брак. Сношения же с мужчинами им не возбранялись, как и рождение детей. Только были они на редкость разборчивы, и среди обывателей Ити считалось весьма почетным возлечь на ложе со служительницей матери Мамуха Всадника. Корзинщику такая удача не улыбнулась, и он князю откровенно завидовал.

Но после женитьбы Аю Амаравата на сторону не гулял. Так что женщины Дастрана княгиню ревновали, а рождение рыжеволосого сына только усилило женскую к ней ненависть.

Задавая следующий вопрос, Юрий ощутил неприятную легкость в мыслях. Сознание работало четко. Но как-то ограниченно; за пределами главной темы не оставалось ничего. Вообще ничего. В обычном состоянии Юрий мог обдумывать одновременно несколько вопросов. Произошедшее изменение поразило его настолько, что он даже замолк на полуслове. Но Умад не обратил на его внезапное молчание никакого внимания. Он широко раскрыл глаза, направив взор за спину Кондрахина.

Повернуть голову землянин не успел. Все мышцы его тела охватило оцепенение, а княжий дар теперь показывал не присутствие астральных энергий вокруг, а некие расплывчатые грязные пятна. Их восприятие вызывало отвращение. Голова у Юрия закружилась, и к горлу подступил шершавый комок. С трудом двигая глазами, он смотрел, как женщины в длинных светлых одеяниях заполонили весь подвал. Они разглядывали предметы Прежних, шевелили губами, разговаривая, но Юрий не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Теперь голова болела так, что он предпочел закрыть глаза.

Как ни странно, ему стало легче. Он почувствовал, как его хватают под руки и несут. Недолгое путешествие окончилось тем, что его посадили возле стены и согнули ему ноги. Почти сразу прошло оцепенение, и он расслышал нараспев читаемое заклинание. Открыв глаза, Кондрахин обнаружил себя в узкой темной комнате. Ноги ему согнули, потому что иначе он не поместился бы в ней. Комнатенка была размерами — метр на метр. Три стены, а вместо четвертой — дверь. Вверху, в двери — забранное толстой решеткой окно. Сквозь него проникали багровые отблески факелов.

Землянин, хоть и мог шевелиться, был слаб, как после месячной болезни. Провел рукой по поясу — пистолет на месте. Его даже не обыскали! "Да и зачем? На что я, парализованный, способен? Ай да бабы! Ну, сволочи! Подобрались незаметно, отыскали меня даже под землей и спеленали, как младенца. А теперь в карцер засунули. Не иначе, Корзинщик для своих целей его соорудил". Кондрахин задумался, что же произошло с его столь негостеприимным хозяином. Но княжий дар ему не помог — сознание оказалось недостаточно ясным, и что творилось в подвале, он мог только предполагать. Прислушавшись, Юрий понял — обсуждают его ближайшее будущее. По крайней мере, служительницы Дивеи сходились на том, что вести его немедленно, как Корзинщика, на суд князя не следует. Так ничего и не решив, они удалились.

А за решеткой свет потемнел, заслоненный чьей-то головой.

— Сиди спокойно, дверь ломать не пытайся. Она защищена заклятиями. Можешь умереть преждевременно. За тобой придут попозже, когда князь рассудит чернокнижника.

Голова отодвинулась, но светлее стало ненадолго. Уходя, служительницы погасили факелы. В полной темноте землянин ощупал стены своей камеры. Добротные, крепкие кирпичные стены. Кое-как действующий княжий дар показывал, что толстенная, окованная железными полосами дверь оплетена сложной сетью энергетических линий. Разобраться в них сейчас Кондрахин не мог. Но предупреждению служительниц поверил. Выбрал свободное от линий место, толкнул его ногой. Дверь, как и следовало ожидать, не шелохнулась.

"Думай, боец Демиургов! Скоро Корзинщика доставят к князю. Через час сюда пожалуют люди князя — осмотреться, предметы Прежних собрать. Суд, видимо, состоится до заката. Меня либо сразу на суд отведут, либо служительницы сами допросить пожелают. Тогда они меня Амаравате не откроют. Да и если откроют — как князь сможет меня защитить?" В общем, получалось, что надо быстрее отсюда уматывать. Но как?

Дверь не открыть, заклятия в полуоглушенном состоянии не снять. Отстреливаться от пришедших за ним служительниц? Но они наверняка его обездвижат, а он вряд ли сумеет противостоять женскому колдовству. Юрий вытащил из кармана свой камень, сжал его в руке. Руку, а за ней и всю правую половину тела как будто током пронизало. Кондрахин сжал зубы и терпел. Сознание прояснилось настолько, что он смог трезво обдумывать варианты своего поведения. Но слабость не проходила. Юрий с трудом встал, прислонился к стене и вспомнил умения, коими наделили его Просветленные, отправляя на первое задание. Среди них числилось и искусство проникать сквозь стены. Кирпич, он помнил, мог быть для него вполне преодолим.