Иван Афанасьев - Дни без князя

— Не в лесу пацан, — наконец твердо произнес ведун. В конюшне на сеновале. Спит без задних ног.

Управляющий, хоть и не поверил, поспешил за уверенно шагавшим, словно знавшим каждый уголок поселка, кряжистым Ведмедем. На задворках княжеского дома действительно оказалась конюшня. По приставной деревянной лестнице все трое взобрались на чердак. Здесь вкусно пахло сеном. Свет из оставленной распахнутой двери вырвал из полумрака сандалию, потом другую. Юный княжич спал, зарывшись в сено целиком, и выдавали его только торчащие из сена ноги.

Управляющий бросился к нему. Было очевидно, что привязан к княжичу он не только и не столько по службе.

Мальчишка с трудом проснулся. В его еще полусонных глазах металась радость, перебиваемая плохо скрытым страхом. Не иначе, как боялся наказания. В волосах цвета начищенной меди запутались сухие цветки клевера и травинки. На незнакомцев он почти не обратил внимания.

А управляющий пребывал на седьмом небе от счастья.

— Нашелся, нашелся, родимый! — все повторял он одну и ту же фразу, а по его выбритым морщинистым щекам скользнули две слезинки.

Оказалось, что княжич отстал от сверстников, увлекшись сбором поздней малины. Пока были слышны голоса, он совершенно не тревожился, сам откликался на "ау". Но голоса постепенно удалялись, и он пропустил тот момент, когда уже не слышал их. Пробовал кричать, сложив ладони рупором, но безуспешно. И даже тогда княжич еще не испугался, хотя и не знал леса. Он пошел туда, где, по его мнению, должна находиться ребятня. Но летели часы, а никого, кроме вспугнутого им зайца, он не увидел. По молодости и неопытности он двигался, удерживая солнце по правую руку, забыв, что Амату вращается, и светило перемещается по небосводу. Таким образом, мальчик шел по широкой дуге, все более отклоняясь от нужного курса.

Смеркалось. Княжич взобрался на дерево, надеясь сверху увидеть поселок. Но — то ли дерево оказалось невысоким, то ли слишком удалился он — кроме сплошного зеленого массива ничего не было видать. Когда же небо усеяли ранние звезды, он, наконец, добрался до тракта. Но в какую сторону идти? Совсем недавно придворный астролог Шиванду объяснял ему карту звездного неба, и княжич пошел на север, держа в виду звезду Та Нанг. Еще не рассвело, когда он добрался до поселка. Ворота оказались распахнутыми — это уходили на его поиски первые отряды. Мальчик незамеченным пробрался на конюшню, где и заснул.

Старый управляющий помог ему спуститься с сеновала. Кондрахин с Ведмедем тоже не стали задерживаться.

— Хорошее начало, — шепнул Юрий на лестнице, — повезло. Кстати, ты успел прозондировать Амату?

— Говори по-человечески, — попросил ведун, — а то я многих слов не понимаю. Если ты в смысле астральных полей, то да. Странное здесь что-то. Множество отдельных точек активности. Но такого ведь не бывает. Взять хотя бы братство Увилбене Ласа: люди со схожими способностями тянутся друг к другу, а здесь, как будто нарочно, разбежались.

— А я, кажется, почувствовал скопление в нескольких местах, — возразил Юрий.

— Я тоже. Но ты обратил внимание, какие это слабенькие поля? А другие, те, что по отдельности, напротив, достаточно мощные.

Тем временем старик с мальчишкой уже подходили к крыльцу княжеского дома. Управляющий, обернувшись, пригласил:

— Заходите, гости дорогие! Госпожа будет рада обласкать вас своим вниманием.

От княжеских покоев Кондрахин ожидал большего. В студенческие годы он побывал в московских музеях, где была выставлена мебель царской семьи, и предполагал увидеть нечто подобное. В доме же, куда их пригласили, было разве что чисто и просторно. Деревянная мебель с затейливой резьбой явно нуждалась в услугах реставратора. Орнамент с изображением охотничьих сцен на противоположной от входа стене порядком облупился. Да, аристократы Амату, в том, что касается достатка, а тем более, роскоши, не слишком далеко ушли от своих подданных.

На зов управляющего в гостиную вышла миловидная женщина, примерно одних с Кондрахиным лет. Невысокая, одетая в непривычное для русского взгляда ниспадающее волнами красное платье, с таким же красным камнем в густых черных волосах, собранных в узел, она не выглядела красавицей. Но было в ней что-то привлекательное, особенно, когда она кинулась ласкать сына. Кондрахин с Ведмедем достойно смотрели на эту сцену со стороны.

Когда бурный поток материнских ласк принял более плавный характер, управляющий смог представить гостей.