Иван Афанасьев - Неспособный к белизне

— Ган? — он изобразил удивление. — Что привело тебя в стан противников? Или решил перекупить у Ноисце мой контракт?

Тхан Альфен добродушно улыбнулся.

— Мы больше не противники, боец. Вот, решил я передать свой клуб в руки Ноисце-гана. Уже не управляюсь с ним, а бойцов жалко.

— Я ждал тебя вчера, — прервал их светский разговор Ноисце. — Ты рискуешь, Юрен. Провел хотя бы пару полноценных тренировок.

— Ерунда, — отмахнулся Кондрахин, — сейчас разомнусь, этого будет достаточно. Кто из серьезных бойцов сейчас на месте?

— Да почти все. Треог тебе подойдет? Тогда пойдем в зал.

Центральная площадка была окружена несколькими десятками бойцов, по большей части молодых. Некоторых Юрий помнил, других видел впервые. Рядом возник Треог, и товарищи по команде приветствовали друг друга традиционным несильным ударом кулак в кулак. Затем оба протянули вперед руки для обматывания их ремнями.

— Давай я, — предложил свои услуги Тхан Альфен, — в последний раз.

Он взял протянутые ему широкие ремни и стремительными витками обмотал ими сначала одну, а затем вторую кисть Кондрахина. Под самым первым витком Юрий почувствовал что-то мягкое и постороннее. На мгновенный вопросительный взгляд Тхана он незамедлительно ответил, опустив веки: понял.

Поступок для сверхосторожного Тхана Альфена был удивителен. Вот так, под надзором десятков глаз, решиться на передачу записки? Видать, что-то важное и не терпящее отлагательств заставило его пойти на риск. Но, надо признать, операцию он проделал с артистизмом фокусника-виртуоза.

Поединок с Треогом не был обременительным. Молодой боец понимал значимость Юрена для клуба и избегал причинить тому случайную травму. А Кондрахин, в свою очередь, думал не об этом и предстоящих поединках, а о том, что написал Тхан Альфен.

По окончании схватки бойцы направились в ванные кабины, на ходу освобождаясь от ремней. Скатанную в шарик записку Юрий прочно удерживал, прижав ее мизинцем к ладони. Следом за ним невозмутимо шагали охранники. Перед дверью ванной один из них опередил Кондрахина.

— Подожди, ган.

Что белвед делал там в течение нескольких минут, Кондрахин не знал. Может быть, произвел банальную проверку, а, может, установил какую-нибудь аппаратуру. В последнее верилось с трудом: во-первых, слушать там было некого, а видеонаблюдение через несколько минут станет невозможным из-за поднимающегося горячего пара. На всякий случай Юрий немного помедлил, прежде чем развернуть записку. Набранная мелким, но четким шрифтом, она гласила:

"Принято решение о срочной эвакуации. На финише ванная кабина N 3 со съемным потолком. Сразу под мансардным окном открытый грузовик с теплым бельем. Запасной вариант — северный склон горы, где кончается 6-й подъемник. Будет жарко". Ни даты, ни подписи.

Всё ясно. Тхан не может знать о занкарских намерениях. Стало быть просто подстраивает бегство или похищение Юрия ко времени его очередных выступлений в Фитире. Конечно, Тхан понимает, что секретного сотрудника занкарцы не выпустят без охраны. Значит, предусмотрен вариант со стрельбой — "будет жарко". Но основной расчет на его, Кондрахина, добровольное соучастие.

Юрий вновь скатал записку в маленький шарик и проглотил его.

Он вернулся в раздевалку, и почти одновременно с ним, с другой стороны туда вошел Ноисце.

— Юрен, надо посовещаться. Наедине, — он покосился на охранников.

— Говори при них.

Аристократ поморщился.

— Ты уверен? Ну, хорошо. Седьмая минута тебя устроит? Я беру во внимания, что еще придется биться в Хевеке.

— Ты рассчитал абсолютно правильно. А почему я сегодня не видел старину Соку?

Ноисце вздохнул.

— Не горюй о нём. Соку был прекрасным тренером, лучшим в Фитире. Он прожил долгую и полезную жизнь. Знаешь, я бы сейчас предложил тебе его место. Нет, я понимаю, ты занят другим. Это так, на будущее.

Они расстались до вечера, когда должен был состояться широко разрекламированный поединок. Кондрахин со своими охранниками вернулся в гостиницу, перекусил в номере, после чего велел его не беспокоить и углубился в себя, неподвижно лёжа на тюфяке.

Противник, по прикидкам Кондрахина, был тяжелее его килограммов на пятнадцать. Но двигался по площадке легко и быстро, словно не ощущал своего веса. Или Юрию так казалось? Бой мало интересовал его. Лишь бы не пропустить нокаутирующий удар, который может сорвать все планы. И уговор с Ноисце больше ничего не стоил — легенда бойца погла стремительно заканчивалась. На очереди карьера "темного" физика-экспериментатора. И тогда останется последняя, наверное, тоже выдуманная роль — Избранника Демиургов.