Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя (сценарий фильма)

По тропинке к дому шагает долговязый человек в модном черном костюме и фетровой шляпе, поля которой лежат на растопыренных ушах ее обладателя. Он подходит к Мажиду и Лешкиным голосом сообщает:

— Опять принесли целый пуд писем от добровольцев. Все хотят лететь на Венеру.

— Что я говорил?! — вскакивает, словно ужаленный Мажид. — Болтали, гадали! Первые узнали — последние пришли!

Лешку невозможно еще узнать и потому, что он загородил свои невыразительные глаза темными противосолнечными очками. И говорит теперь солидным баском, без прежней суматошности.

— Они мечтают и пишут, а мы шарик нашли, — снисходительно улыбается он. — В общем… старик скоро приедет. Совещание кончилось… За меня похлопочи: мол, шарик вместе искали…

Лешка вздергивает рукав и, поглядев на большие новые часы, озабоченно крутит головой:

— Опаздываю. Это точно, опаздываю!

— Ты постой, ты куда Лешка? — удивляется Мажид.

— Понимаешь, какое дело… Мне еще надо две беседы о жизни на других планетах провести да статейку для одной газеты написать. А тут машина попутная подвернулась. Ну… адью, старик, адью! — И он шагает по тропинке от дома.

— Зачем уходишь, Лешка? — догнав его и схватив за плечо, сердито спрашивает Мажид.

— Опаздываю, понимаешь? — опять высоко вздернув рукав и показывая новые часы, отвечает Лешка. — «Пионерская правда» требует. Я им говорю: «Мы вдвоем шарик нашли», — а они ко мне пристают. Мне раже обидно за тебя. Я даже удивляюсь.

— Лететь раздумал?

— Думаешь, я болтовни всяких паникеров испугался? — обижается Лешка.

— Какой болтовни?

— Ну, слух пускают, что ракета с Венеры не вернется: горючего, мол, не хватит на обратную дорогу…

Может быть, для того Лешка и стал носить темные очки, чтобы не видно было, как порой жалки бывают его глаза. Но Мажид все понял.

— А! Иди! — толкает он Лешку. — Лекцию читать иди. В газету писать иди! Бегать иди!.. Хвастун!

И Лешка идет…

А Мажид возвращается к дому Бахарева и садится на ступеньку.

Он дождался старого профессора, и между ними произошел разговор, который перевернул дальнейшую жизнь Мажида.

Кабинет профессора. Полный радостного оживления и энергии профессор говорит Мажиду:

— Уверяю вас, голубчик! Высоко ценю вашу самоотверженную решимость, но… никто из людей не собирается лететь на Венеру!

— Согласен остаться на Венере. Для науки согласен! — упрямо твердит Мажид.

Бахарев порывисто обнимает его:

— Мой дорогой, даю вам слово… слово очень старого человека, слово аксакала: никто из людей не собирается лететь на Венеру!

Мажид потупился и идет к двери. Но прежде чем открыть ее, он делает последнюю попытку уговорить профессора.

— Не всякий человек имеет право лететь. Кто больше всех думал, больше всех хотел, больше всех сделал — такой человек достоин. Но я не прошу — я просто говорю, что хочу лететь. Ведь если я сам не скажу, кто об этом догадается? Вот я и говорю, чтобы вы знали. Запишите там где-нибудь, что Мажид Сармулатов хочет лететь!

И Бахарев возвращает Мажида, сажает его в кресло и сам садится напротив.

— Шарик душу разбередил? За живое задел?

— Спать не могу! Работать не могу! Жить не могу! — с глубоким волнением отвечает Мажид — Другой тропой идти надо!

— Дорогой мой юноша, это прекрасно, когда рабочий человек решает идти в науку, но ведь придется все начинать сначала и учиться. В три смены учиться!

— Никакой работы я не боюсь!

— Хорошо! — встает Бахарев. — Я помогу вам.

— Рахмет! — благодарно хватает Мажид руку Бахарева. — Кой рахмет! Большое спасибо!..

Мы вновь в комнате Бахарева, где он вспоминает события минувших дней.

Вращаются бобины диктофона, тянется лента… Сидит, облокотившись на стол, старый профессор.

— И, конечно, это должен сделать Мажид! Только он… — бормочет Бахарев.

Выключив диктофон, он подходит к двери и кричит:

— Все, воспоминания окончены! Наступил сегодняшний день! Мажид!.. Позовите Мажида! Скорее!

С особой подставки в углу кабинета Бахарев берет шар — находку шахтеров — и нетерпеливо оглядывается на дверь… Входит Дарья Матвеевна.

— Где Мажид? Позвать немедленно! — требует Бахарев.

— Он улетел на ЦСУ за очередной партией материалов, — отвечает Дарья Матвеевна.

— Ну да, ну да! — досадливо машет рукой Бахарев и смотрит на стену, где висит фотография Венеры.

Фотография Венеры «оживает».

Мажид, словно зачарованный, смотрит на большой экран ЦСУ. Помещение ЦСУ содрогается от шумов, тресков, то беспорядочных и обрывистых, то монотонных и гулких.