Александр Казанцев: Искатель. 1972. Выпуск №4

Адвокат. Прошу оставить меня в покое.

Адвокат быстро шагает по коридору клиники. Дверь с надписью «Рекламации». Он заглядывает внутрь. Что-то вроде приемной. У человека, который сидит с краю, две левых руки. Адвокат быстро захлопывает дверь и идет дальше. Входит в большой зал. Огромные шкафы-холодильники. Оживленное движение. Кладовщик в белом халате и маске выдает обтянутые марлей свертки, похожие на головы сыра. Сестры увозят эти свертки на больничных тележках. Посреди зала стоит главный хирург, окруженный врачами. Адвокат подходит к нему.

Доктор. Вы ко мне? Слушаю.

Адвокат. Доктор, я адвокат Ричарда Джонса. Вы оперировали мистера Джонса и его брата. Дело в том, что страховая компания…

Доктор. Ага. Минутку. Сестра! Пожалуйста, истории болезни Джонса и Джонса!

Вторая сестра (подходя к доктору) . Прошу прощения, седьмая операционная. Звонят, что не подходит.

Доктор. Ну так пусть кладовщик выдаст больший размер. Я говорил, что этот будет мал.

Первая сестра приносит доктору истории болезни.

Доктор. Ага. Припоминаю. Да, да.

Адвокат. Как мне сообщили в страховой, компании, не все из того, что… э… оставил умерший брат, унаследовал тот, который остался в живых.

Доктор. Что ж. Был некоторый избыток. Просто кое-что осталось, а в связи с огромным количеством нуждающихся мы не можем разбрасываться подобными излишками. Надеюсь, вы понимаете? Гуманность требует делиться. Это одна из тех сложных ситуаций, которые несет с собой прогресс.

Адвокат. Значит, кроме живущего брата, еще и кто-то третий?..

Доктор. Ну да! Да! Что же касается возникших последствий, то я, выполняя свой долг, спасал человека, не заботясь о его семейном положении, о том, холост он или женат. И я не могу вам в настоящее время сказать, является ли миссис Джонс вдовой или нет. Это должен решить суд. Разве что будет достигнуто какое-нибудь соглашение. Но меня это не касается.

Адвокат. Доктор, что вы говорите?! Я, собственно, не по этому поводу, но… Выходит, вы считаете, что вдова может не быть вдовой? Ведь она заявила, что в живых остался ее шурин. Была на похоронах мужа! Какие же могут возникнуть сомнения?!

Доктор. Увы, есть сомнения. И даже очень серьезные. Предположим, что, подчиняясь безотлагательной необходимости, я делаю такую операцию… (Показывает рукой, как будто разрезает себя по талии на две половины.) Кто, по-вашему, в этом случае остается в живых? Кто заключает брак — этот? (Показывает от пояса вверх.) Или этот? (Показывает от пояса вниз.) Мы здесь занимаемся только телом. А то, какая часть является решающей с матримониальной точки зрения, должен установить закон.

Адвокат. Ах, вот как было! И чей же верх?

Доктор. О нет! Я только привел вам наглядный пример. Реальная операция выглядела гораздо сложнее. Мы создали новое органическое целое, приспособленное к жизни. Ведь с тем же успехом может быть и так… (Показывает рукой, как будто разрезает себя вертикально и горизонтально — на четвертушки.)

Третья сестра. Извините, пациент из восемнадцатой умер.

Доктор. Что, опять? Пусть доктор Фингер немедленно его воскресит. (Адвокату.) По-разному бывает, понимаете? Это паша задача. Мы не имеем влияния на возможные последствия правового характера.

Адвокат. Такого казуса у меня еще не было. Что вы посоветуете мне делать, доктор?

Доктор. Бывают случаи сложнее, уверяю вас. На прошлой педеле к доктору Креггу из Цинциннати доставили сразу восемнадцать пациентов. Автобус, в котором ехали эти люди, свалился с моста. В автобус садилось восемнадцать человек, а после операции их оказалось девятнадцать. И теперь подумайте сами! Проблема идентификации этой девятнадцатой особы! Документы для нее. Где ее отец? Где мать?

Адвокат. Неужели такое возможно?

Доктор. Да я же говорю вам — именно это и случилось с доктором Креггом. Исполняя клятву Гиппократа, мы обязаны спасать как можно больше жизней. Все пациенты, вероятно, были очень полные, очень высокие. У хорошего портного обрезков не остается. Что там еще?

Шум. Появляется пастор, уже издалека говорит сопрано, бурно жестикулируя.

Пастор. Я этого не перенесу! Это погубит мою духовную карьеру! Не могу же я читать проповеди таким голосом!

Доктор. Но послушайте! Я ведь уже объяснил, что исправить ничего нельзя! (Доктору, стоящему рядом.) Коллега, займитесь им…